Я спустилась к подножию лестницы. Сердце стучало, как барабаны, чей гром доносился из-за стены. При мне не было меча, я не чувствовала привычного веса ремней со снаряжением и ощущала себя голой. При ходьбе малиновый шелк мел по навощенному полу, босые ступни чувствовали холодок воска и пыль.

— Прекрасно выглядишь.

Ожерелье полыхнуло жаром. Я резко развернулась.

Он стоял, прислонившись к стене между двумя окнами, и лицо его скрывали тени, только светились голубые глаза. Случайный ветерок взъерошил пшенично-золотистые волосы. Во рту у меня пересохло.

Джейс Монро заткнул большие пальцы за ремень. Оружия при нем тоже не было.

— Привет, Дэнни. Может, поцелуешь былого возлюбленного?

Я сплю. Это сон. Всего лишь сон.

— Конечно нет. Никакой это не сон.

Его губы шевелились, проговаривая слова, но смысл сказанного громко звучал прямо в голове, словно та психическая музыка, посредством которой осуществляется связь с богом, наполненная множеством оттенков и значений. Струйка удивления, пряная горечь сожаления, тонкая нить желания, расцветающего и искрящегося, как проволока, скрепляющая все это. А еще слой перченого меда Джейсовой магии, запах шамана и еще какой-то запах, которого я не узнала.

Он выступил вперед, на свет.

— Не стоит особо задумываться о выборе места встречи, солнышко. Ты ведь никогда не отличалась романтизмом.

Новое потрясение. Это был молодой Джейс времен нашего первого дела, и двигался он плавно, не припадая на поврежденное колено. И лицо у него было гладким, без отпечатков, налагаемых возрастом и переживаниями. Даже прическа говорила о молодости: пышная шевелюра, явно обработанная дорогим парикмахером. Об этом я совсем забыла, как и о старинном болгарском хронографе, который имел обыкновение носить Джейс, — он поблескивал у него на руке повыше личного датчика. Забыла и о насмешливой чарующей улыбке, когда-то пленившей меня.

Он сложил руки на груди.

— В первый раз вижу, чтобы ты потеряла дар речи. Помолчи еще немного. Я наслаждаюсь этим.

— Ты мертв. — Мои губы беззвучно выговорили эти слова. Виски и горло, в которых бился мой пульс, превратились в стекло. — Мирович убил тебя. Гейб освободила тебя в госпитале. Ты мертв.

— Ну конечно, я мертв. — Он пожал плечами. — Но разве я исчез из твоей жизни, Дэнни, детка? Ладно, у меня мало времени. Хочу предупредить, что ты пускаешься в опасное плавание. Я помогу тебе всем, чем смогу.

Хлопнула соседняя дверь, стена позади лестницы содрогнулась. С потолка посыпалась пыль. Моя рука потянулась к оружию, но его не было. Без меча я чувствовала себя не просто голой, а брошенной, потерянной, испуганной — словом, как в настоящем кошмаре.

Рука Джейса сомкнулась на моем запястье. Я чуть не подскочила — прикосновение к тому, что выходило за пределы моего понимания, пугало.

— Послушай меня, — продолжал он. Кожа его была сухой и теплой, вполне человеческой. — Просыпайся, Дэнни. Сейчас не время для игр и забав. Просыпайся и принимайся за дело. У тебя много проблем.

Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь — что угодно, — но он снова покачал головой. Я упивалась его лицом, каждой его чертой. Видение было невероятно жизнеподобным, все было реально, вплоть до песчинок под босыми ногами. Пальцы Джейса жгли мое левое запястье и сжимали его, как металлические тиски.

— Просыпайся, Дэнни. Просыпайся.

— Не хочу! — вскричала я.

Волосы упали мне на лицо — мои прежние потускневшие волосы с проседью, человеческие волосы. Никогда бы не подумала, что буду рада снова увидеть их секущиеся кончики.

Не хочу просыпаться…

Новый громовой удар. Железные тиски сомкнулись на моем правом плече и рванули меня куда-то. Я ощутила щелчок, словно лопнуло что-то удерживавшее меня, и с воплем полетела куда-то в пространство.

А приземлилась на полу, рядом с кроватью, ударившись и вскрикнув.

Прищурившись, я увидела над собой пару знакомых желтых глаз: острие моего меча упиралось в горло Лукаса Виллалобоса. По клинку пробегало голубое пламя, а в сердцевине светилась тонкая ослепительно-белая линия. Прежде чем приземлиться на задницу, я успела инстинктивно вскинуть для защиты левую руку. На золотистой коже запястья светился серебристый наруч с демонским узором.

«Я же его не надевала!»

У меня перехватило дух. Не знаю, что удивило меня больше: человеческий сон или пробуждение в качестве хедайры. Я готова была всхлипнуть, но справилась с собой.

— Пора идти, — прохрипел Лукас.

Темноту разгонял лишь свет маленького ночника, вделанного в стену. Тени обволакивали комнату, придавая ей незнакомый вид.

— Вставай, Валентайн.

Мой меч со свистом вернулся в ножны. То, что я готова была убить Лукаса, утешало слабо: он сто раз успел бы засадить мне нож под ребра. Мне было совсем плохо: в глазах песок, а тело онемело, как после тяжелого дневного сна. Очень человеческие ощущения. И это выбивало из колеи.