Лекс покосился на нее.

— Жаль попкорна нету, — добавила она.

Я решила не мешать. Маша, скажем так, застоялась, размяться ей надо. Лекс молча смотрел. Вот уж точно театр…военных действий. Шатенка налетела на Машу как ураган и поплатилась за это. Используй силу врага против него самого. Маша всего лишь помогла шатенке поцеловаться с сугробом. Та вскочила и, разозленная еще больше, снова кинулась к Маше. Захват, и шатенка, та, что выше моей Машки на голову, стоит на одном колене и стонет.

— Оль, можно я ей руку сломаю? Ну пожалуйста! Ну пожалуйста! — нетерпеливо затараторила Маша.

Лекс покатился со смеху.

— Ну типичная блондинка. Барби, — покачала я головой, — Отпусти ее, хватит.

Маша надулась, как ребенок, которому не купили игрушку и отпустила свою жертву. Остальные лже-ведьмы в миг оказались рядом.

— Не нарывайтесь, — серьезнее сказала я, — Иначе кто-нибудь покалечится.

— Ты кто такая? — прошипела мне рыжая.

— А ты кто такая? — улыбнулась я.

— Валькирия, — нахмурилась она.

— А это твоя супер-группа, — хихикала в стороне Маша.

— Так кто же ты? — Валькирия сделала акцент на слове ты.

— Ну если ты Валькирия, значит я — это ты.

Рыжая вытаращилась на меня.

— Уходим, — ровным голосом сказала я.

— Валькирия не контачит с вампирами, — донеслось вслед.

— Жизнь меняется, — ответила я вполоборота, — Теперь они еще и спят вместе.

Сестры и Лекс засмеялись. Но, думаю, Лекс понял это по-своему. Мы вернулись к остальным.

— Чего так долго? — проворчал Макс.

— Устраивали показательные соревнования, — Лекс улыбнулся Маше, она даже выпрямилась от гордости.

— Лучше бы пожрать принесли, — вздохнул он.

Мы снова пошли дальше в лес. Ночь опустилась быстро, зимой рано темнеет, но продолжали идти в темноте. Вампиры убили двух падальщиков, попавшихся на дороге. Мы экономим патроны, но вампирам лучше об этом не знать. Танюшка устало плелась около меня, то и дело спотыкаясь. Лекс взял ее на руки. Таня обняла его. Я улыбнулась. Хороший мой. А вначале он казался мне просто монстром. Жизнь меняется и еще как.

Вдруг позади послышались крики. Я мгновенно сорвалась с места. Моя новая скорость — это нечто особенное. За несколько секунд я преодалела больше ста метров, оказавшись среди семи падальщиков и пяти фальшивых ведьм. Я быстро перестреляла тварей и, отдышавшись, взглянула на перепуганных девиц.

— Ну что, ведьмы? Чего не стреляли то? — ухмыльнулась я. Люблю ставить на место таких зарвавшихся личностей.

— Нет пистолетов, — протянула рыжая.

— Как? — наиграно удивилась я, — У спец. группы нет оружия?!

— Да не группа мы, — ответила одна из девушек, рыжую аж передернуло.

— А то мы не поняли. Зачем под нас косили?

— Выгодно, — коротко ответила та.

— Чем? — это что-то новенькое.

Из-за деревьев выбежала запыхавшаяся Юля.

— Все нормально, Юль, — поспешила успокоить ее я.

— Ага, вижу, — все еще не отдышалась она, — А эти что тут забыли?

— Да кстати, — я обернулась.

— Цыгане выгнали нас, как только поняли, что мы не ведьмы, — ответила та же девушка.

— Теперь из-за вашей милости нам идти некуда и на снегу придется спать, — прорычала рыжая.

— Ну извините, — усмехнулась я, и мы с Юлей пошли обратно.

— Можно с вами? — робко донеслось вслед.

Юля посмотрела на меня.

— Давайте тут великое переселение народов устроим, — прорычала я, — Мало нас…

— Оль, они же умрут без нас.

— Да знаю, — вздохнула я, — Идемте, ведьмы, блин…

Мы вернулись к ожидавшим нас вампирам. Лекс отчитал меня за риск, а сестры с интересом расматривали свою пародию. Пародию это напрягало, но приходилось терпеть. Балом правим мы. Рыжую звали Инга, мужеподобную шатенку Галя, самую сговорчивую Женя, а остальные принципе не привлекали внимания.

Ночевали мы снова в лесу. На этот раз мне почему-то было все равно, что о нас подумают. Мы с Лексом уснули вобнимку. Он такой теплый, а в книжках писали, что вампиры холодные. Мой особенный, самый-самый. И мне давно плевать, кто он.

Утром наша делегация вышла к небольшому поселку городского типа. Мы решили сделать часовой привал и остановились в местном театре, он казался практически не тронутым войной. Лекс пропадал куда-то минут на двадцать, а когда вернулся, я заметила, что его что-то гнетет. Я увела его в бывшую гримерку, где еще висели костюмы и парики и спросила, в чем дело. Немного помолчав, он ответил.