— В бардачке.

Наконец показалась знакомая местность, и Кристина с облегчением вздохнула:

— Добрались.

Они проехали ещё немного, свернули с основной дороги на просёлочную и медленно стали продвигаться по ухабам и глубоким лужам. Через пару минут Кристина затормозила.

— Господи Елена вы что баба-яга, как вы можете жить в такой глуши!? — С изумлением сказала Эльвира, она открыла дверцу машины и почти по самые щиколотки плюхнулась в грязь. — О, нет! Это же мои любимые туфли!

— Я должна была вас предупредить, милая, у нас здесь нет асфальта, — с улыбкой сказала Елена.

— Да чего уж теперь. А где собственно дом?

— Нужно пройти немного пешком, вон тропинка, — сказала Кристина и демонстративно пошла вперёд.

— Ах, ты! У самой-то сапоги почти до пояса! — Воскликнула Эльвира. — Чувствую себя как "бойскаут". — Эй, подождите меня!

Они прошли немного вдоль старой железной дороги, спустились с насыпи и оказались на чудесной поляне, где величественно водружался великолепный дом из сруба. Вокруг дома, не было ни какого забора, а он был и не нужен, его окружали столетние деревья, они росли так плотно друг к другу, что напоминали старинный частокол, между ними был лишь небольшой зазор, который служил входом в этот сказочный дворец.

— Теперь я понимаю, Кристина, почему Елена так скромно отзывалась о вашем доме! Да мне ни каких туфель не жалко, за такую красоту, это же настоящий терем! Слушай подруга, а как же ты добиралась до института из такой глуши?

— За домом есть тропинка, которая ведет прямо на платформу, с которой ходит электричка, всего сорок минут и ты в центре города. — Сказала Кристина и рассмеялась, потому, как у Эльвиры просто глаза на лоб полезли.

— Сорок минут!!! И ты возила меня три часа по этим ухабам и колдобинам!!! Ну, всё принцесса, ты мне должна добрую пару обуви и прекрати ржать над бедной городской дурой!

— Ну, вы идете, или будите тут до ночи припираться? — Спросила Елена. — Давайте живей, испеку для вас пирог с клубникой.

Часы показывали почти девять вечера. От пирога, на столе, остались лишь одни воспоминания, Эльвира и Кристина выскребали пальцами из противня последние крошки лакомства и с удовольствием их облизывали.

— Всё, я больше не могу, — наконец произнесла Эльвира и со вздохом откинулась на спинку стула, — нет Елена Сергеевна, так вкусно готовить нельзя.

— Да, Ба, на этот раз ты превзошла саму себя.

— Просто ты давно не ела моей стряпни.

— А я вообще не ела ни чего подобного, дадите рецептик, — сказала Эльвира.

— С удовольствием. Нужно только немного терпения и побольше ягод.

— Не нужно, Ба, не давай она всё равно не умеет готовить. Ты лучше расскажи нам какую-нибудь историю.

— Что? Историю?

— Да, моя Ба рассказывает удивительные истории. Всё моё детство я слушала истории про рыцарей, про пропавшую надежду и про любовь…, - Кристина внимательно посмотрела на Елену, — расскажи про любовь.

— Да, да про любовь! — Поддержала подругу Эльвира.

— Ну, хорошо, девочки, — тихо сказала Елена, вы пока идите на веранду, а я уберу посуду и расскажу новую историю, которую ещё не рассказывала ни разу.

— Пойдем подруга, — еле вставая со стула, сказала Эльвира, — выкурим по сигаретке.

Сидя на веранде, в плетеных креслах-качалках, "девочки" молча курили.

Воздух был великолепен, на столько густо пропитан лесными ароматами, что казалось от него можно отрезать кусочек и съесть.

Тишину нарушал лишь ветерок. Пробираясь сквозь ветви, он заигрывал с листвой и создавал звук, приятный на слух. Трение лапок сверчков, дополняли ночной оркестр леса. Эту незатейливую мелодию можно было слушать вечно.

— Боже как хорошо, — еле слышно произнесла Эльвира, — спасибо тебе большое, что взяла меня с собой. Тут просто благодать. Райский уголок.

— Да. — Только и смогла вымолвить Кристина.

— Ну, что вы готовы слушать, — выйдя на веранду, сказала Елена. Она получила утвердительное молчание, села в кресло, которое "девочки" поставили для неё между своих кресел и начала свой рассказ:

— Слушайте, ибо только те души, которые слышали эту историю, смогут воистину оценить всю прелесть человеческих чувств, что дал нам Господь.

Было это давно, во времена когда честь и чувство долга ставились превыше всего мирского и суетность человеческая преследовала только одну цель — доказать всем и прежде всего самому себе, что жизнь, даже самую короткую, нужно прожить ради любви.

— Ну, зачем? зачем тебе нужно ехать на эту войну, ты же дворянин! Войска Людовика могут обойтись и без тебя! Анри, прошу тебя, послушай. Плыть через океан это так опасно, и так далеко от меня! — девушка ни как не могла перестать плакать, слёзы градом катились по её прекрасному личику, всё её тело содрогалось от рыданий, она то и время всхлипывала и, заикаясь продолжала причитать: