Все это потрясло сложившуюся в послевоенные годы систему геополитических отношений, вывело ее из состояния относительного равновесия, перевело в некое переходное состояние с высокой степенью неустойчивости, подвижности, с возможностью различных вариантов дальнейшего развития. Ясно одно: прежняя двухполюсная модель мира, в которой положение стран Восточной Европы определялось их вхождением в советский блок, ушла в прошлое.

Распад Советского Союза и всего советского блока, глубокий и, по всей видимости, продолжительный кризис России, естественно, привели к усилению роли Соединенных Штатов. Казалось бы, отпало главное препятствие для абсолютного доминирования этой сверхдержавы в мировых делах, перехода к однополюсной модели мира.

Но такое понимание происходящих в мире процессов было бы довольно упрощенным. Набирают силу и другие тенденции. Прежнее противоборство двух держав стимулировало в западном мире центростремительные тенденции, приглушало, отодвигало на задний план взаимоотношения в нем самом. Теперь эти процессы будут приобретать все большее значение.

Можно с уверенностью предположить, что в мирохозяйственных и мирополитических связях будет все сильнее сказываться усиление других регионов и центров тяготения. Это прежде всего Европа, где обстановка изменилась коренным образом с переменами в ее восточной части и с объединением Германии, претендующей на первую роль в этом регионе.

Это – Дальний Восток с преобладающим влиянием Японии. Это – Азиатский континент с двумя динамично развивающимися великими державами – Китаем и Индией. Это – Латинская Америка с быстро набирающими силу Бразилией, Мексикой, Аргентиной.

Таким образом, объективные процессы идут в направлении скорее не моно-, а полицентризма. Это соответствует и интересам подавляющего большинства населения Земли в развитых и в особенности в развивающихся странах, позволяет полнее осуществить демократические принципы новой цивилизации и ненасильственного мира.

Думается, что в числе основных центров тяготения в мире останется и Россия, с которой тесно связаны новые независимые государства бывшего Союза и ряд других соседних стран.

Пока в процессах, развернувшихся на огромных пространствах бывшего Союза, верх одерживали центробежные силы. Это в первую очередь объясняется тем, что Россия, как стержень бывшего Союза, на какой-то период времени утратила притягательную силу из-за своего технологического и экономического отставания. Сказались, конечно, и перекосы в национальной политике, тенденции унитаризма в рамках прежнего Союза, недооценка и даже игнорирование национальных интересов. Раскрутке центробежных тенденций во многом способствовала разгоревшаяся борьба за власть.

Но эти факторы носят преходящий характер. Им противостоит накопленный веками и десятилетиями потенциал теснейших связей между нашими народами. В перспективе, безусловно, будут усиливаться интеграционные тенденции. Все будет зависеть от выхода России из кризиса и обретения ею динамизма в научно-техническом и экономическом прогрессе, ее продвижения по пути демократического обновления.

Роль стран Восточной Европы в системе геополитических отношений и мирохозяйственных связей меняется сейчас главным образом под действием притягательной силы Запада. Здесь сказываются и вполне понятное желание восстановить связи с Западом, искусственно прерванные в годы противостояния двух блоков, и реакция на навязанную этим странам одностороннюю ориентацию на Восток, и крушение надежд на технологический рывок с помощью «социалистической интеграции».

Обращает на себя внимание также растущее влияние на южный фланг Восточной Европы со стороны мусульманского мира, и прежде всего Турции.

Можно предположить, что в будущем отношения Восточной Европы с Западом и Востоком приобретут сбалансированный характер с учетом исторических традиций, оправдавшего себя потенциала экономического сотрудничества, общности проблем посттоталитарного развития наших стран, да и степени готовности Запада пойти на широкомасштабное сотрудничество с ними.

К сожалению, в отношениях России с восточноевропейскими странами допущен серьезный спад. Это относится в первую очередь к торгово- экономическим связям, объем которых сократился в несколько раз. Но и политический диалог идет вяло. В российской внешней политике ее восточноевропейские соседи из приоритетных партнеров превратились во второстепенных собеседников. Речь идет не о навязывании им каких-то особых отношений, а о реализации естественных интересов и потребностей, игнорирование которых наносит огромный ущерб всем сторонам.

Впрочем, связи стран Восточной Европы с Западом и Востоком не следовало бы противопоставлять друг другу, рассматривая Восточную Европу как арену столкновения интересов. Напротив, эти страны могли бы стать одним из связующих звеньев между Западной Европой и Россией как евроазиатской державой.

Новым смыслом наполняется и проект создания общего европейского дома. С одной стороны, после перемен в СССР и Восточной Европе он становится более реалистичным: исчезают политическая и экономическая несовместимость, несовпадение законодательных норм по правам и свободам личности на Востоке и Западе, снят антагонизм политических и экономических группировок и т. д. Но одновременно возникли и новые препятствия: экономический хаос и политическая нестабильность в ряде государств и, конечно же, вооруженные конфликты на почве межнациональных отношений. Новые вспышки противоречий возникают и между западноевропейскими странами по вопросам экономической и политической интеграции. Без разрешения этих проблем общеевропейский процесс может стать благим желанием, прекраснодушной фразой. И тут требуются немалые усилия от всех заинтересованных сторон.

Создание общего европейского дома было бы нереалистично мыслить, по крайней мере на ближайший обозримый период, как просто вступление России и других восточноевропейских стран в существующие европейские экономические и политические группировки. Такая постановка вопроса вызывает непонимание и даже отторжение в Западной Европе. С ее стороны проявляется интерес к сырьевым ресурсам наших стран, отчасти их кадрам и научно-техническим достижениям, одновременно складывается впечатление, что там не хотят идти на серьезные послабления в движении капиталов, товаров и особенно рабочей силы. По-видимому, сыграл свою роль драматический опыт интегрирования бывшей ГДР в объединенную Германию.