Штаб к этому времени, как известно, по большей части уже разместился в благодатном и спокойном Туапсе.

Так что, не встретив достойного отпора, быстрыми и точными ударами нескольких «штук» Ю-87 был уничтожен находившийся в бухте крейсер «Червона Украина» — один из основных боевых кораблей ЧФ бригады крейсеров, входивших в состав бригады крейсеров, которой в то время командовал капитан 1-го ранга С. Г. Горшков. За гибель корабля и большой части экипажа комбриг наказан не был; и это, впрочем, у него не единичный случай: когда он стал главнокомандующим ВМФ СССР, то во время его руководства погибли две (!) новейшие атомные подводные лодки, спроектированные и созданные в конструкторском бюро «Рубин»: К-8 в 1970 г., одна из первых советских АПЛ; К-219 в 1986 г., один из первых ракетных подводных стратегических крейсеров; не считая аварий на дизельных ПА и АПЛ.

Одновременно с крейсером «Червона Украина» были потоплены гидрографическое судно «Гидрограф», тральщик «Работник», плавдок, катер-тральщик «Сталинец», несколько торпедных катеров и транспортов; уничтожены несколько причалов и подводных лодок. Были и потери иного плана: от подрыва на минах, которые еще в июне 1941-го сбросили немецкие летчики на парашютах, погибли тральщик «Егурча» и транспорт «Десна».

Ну а в сам праздник 7 ноября был торпедирован транспорт «Армения». Впоследствии советские историки напишут, что этот транспорт доставлял раненых и эвакуированных из Ялты и, по их выводам, из 5000 человек удалось спасти только восьмерых! Только вот подобная фальшивка (работающая на разжигание ненависти — в первую очередь, во вторую — чтобы скрыть свое личное головотяпство) была состряпана разведотделом штаба ЧФ. Действительно, транспорт был торпедирован, но на его борту находились не раненые, а эвакуированные, причем все те же: сотрудники НКВД, госбезопасности, работники прокуратуры и суда Большой Ялты, а также руководство партийной организации курорта и горисполкома вместе с семьями. В связи с угрозой захвата противником южного берега Крыма (ЮБК) на этом транспорте совершали бегство советские руководители, — и это вызвало справедливое негодование у ряда жителей Ялты: и русских, и татар. Настроения местного населения, бросаемого на произвол судьбы, стали известны командованию германских войск (в то время их разведка работала достаточно профессионально), и по транспорту был нанесен удар. А фальшивка, состряпанная в штабе флота и санкционированная политуправлением, была далеко не единственной; так поступали на всех фронтах, чтобы ненависть к «фашистским оккупантам», к «немецким варварам» разгоралась все ярче и ярче и была великим стимулом сражаться до последней капли крови за советско-большевистскую власть… Чтобы за ненавистью этой лютой было не до выяснения: кто успел бежать и выжить…

Так искусственно культивируемая ненависть стала вдвойне выгодным отвлекающим маневром: призывала сражаться и отвлекала внимание от тех, кто драпал из горячих точек».

Праздник «Великого Октября» советская 51-я армия отметила тем, что… бросала свои позиции и очень быстрыми темпами удалялась от линии фронта на Таманский полуостров. И потому 9 ноября на плацдарм прибыл вице-адмирал Г. И. Левченко, который попытался остановить бегущих. Прежде всего он решил пресечь дезертиров. Историки осуществляют хитрый прием, указывая, что в дивизиях насчитывалось по 150–200 бойцов, все резервы были исчерпаны, а пополнения не поступало, оттого, мол, и драпали (только в какую сторону и кто?)… К 15 ноября общей линии фронта уже не было, а в ночь на 16 ноября войска 51-й армии оставили Керчь.

Внесем ясность: действительно, 51-я армия бежала, но большей частью не в сторону Керчи, а… в сторону наступающего вермахта!

В Керчь бежало командование, штаб, военный совет и политотдел армии, а вместе с ними — сотрудники особых отделов СМЕРШ, большая часть бойцов и командиров, которые политическими руководителями считалась «сознательной и активной» частью Красной армии. Проще говоря, стукачи, коих немало было в рядах всей армии. Вместе с этой «активной частью» в Керчь прибежали и политработники. Так что правы историки: в этих дивизиях насчитывалось 150–200 человек.

Но где же были остальные? Их что, разгромил вермахт?

Повторюсь. При каждой дивизии особыми отделами СМЕРШ создавались батальоны штрафников, или смертников, — в каждом из них было 1500 человек, после чего батальон направлялся на передовую. И нередко случалось, что этот батальон смертников, прекрасно понимая, что комиссары и чекисты их бросили, сдавался без боя вермахту. Кто и когда расскажет об этой ужасной странице той войны; кто готов честно признать, что штрафники — это жесточайший эксперимент геноцида большевистского режима против народов страны? Еще можно, вызвав фронтовиков на откровенность, услышать от некоторых наиболее откровенных, что войну выиграли штрафники ценой своих жизней. Приняв это как факт, мы узнаем о новой, неизвестной еще нам войне.

Но… документов об этом, кроме рассказов немногих оставшихся в живых участников войны 1941–1945 гг., вы практически не найдете. Ибо каждый, кто уцелел в штрафбате ценой легкого или тяжелого ранения, давал подписку на 25 лет клятвенного молчания, и его ранение не включалось в историю болезни (!). За разглашение этой подписки грозил срок — 25 лет болтуну и по 10 лет членам семьи (!).

Скажите, кто будет об этом говорить из тех, кто уцелел в штрафбатах?! Разве что зэки, бежавшие под руководством бывшего крупного военачальника ВВС по тундре на Аляску — после восстания в советском лагере; если кто и добежал до «территории свободы и демократии», то… и там скрывался от американских властей (имевших союзническую моду выдавать военнопленных Советам) среди коренных американцев — индейцев. Да, были такие случаи, до сих пор остающиеся тайной за семью печатями для граждан постсоветской страны.

А кто этим рассказчикам, оставшимся в пределах советской страны и осмелившимся заговорить после 25 лет молчания, поверит?! Посчитают старым болтливым дураком, в лучшем случае…

А если человек обратится в органы соцобеспечения по поводу ранения на фронте в штрафбате, то ему тут же скажут: а где справка, что вы были в штрафбате и получили там ранение? Были случаи, когда некоторые из таких штрафников после войны «за разглашение подписки» получили свои четверть века отсидки, а по выходе из лагеря в том же собесе им отказали в пенсионном и ином льготном обеспечении, т. к. опять-таки, нет справки о том, что они «участники войны».

Да, этот срок в 25 лет был придуман неспроста.

Это чтобы уцелевшие солдаты штрафбатов, как и другие категории, давшие подписку о молчании (свидетели иных гнусных таинств той войны, сокрытых от собственного народа!), не досаждали Министерству обороны, правительству СССР и ЦК КПСС, не претендовали на льготы как фронтовики и инвалиды; а там глядишь, и: нет человека — нет проблем…

Но, слава богу, уже то в одной книге, то в другой, а то и в СМИ или на кадрах кинофильмов (к примеру, к/ф «Штрафбат», в главной роли разжалованного командира батальона, майора, артист Серебряков) мы встречаем еще нечетко обозначенную эту же мысль…