- ...Ах, так?!.. Ступай, убогий, Бог подаст?! - очи ученого загорелись неземным огнем, он вскочил со стула, опрокинув его и даже не заметив, и рывком выхватил из внутреннего кармана пиджака заткнутую резиновой пробкой крошечную пробирку. - Я уйду, но вы еще не раз меня вспомните! Прощайте!..
И он рванул зубами пробку, словно чеку гранаты и швырнул пробирку на стол. Она упала прямо перед белым подушкообразным животом, рассеченным надвое синим шелковым галстуком, и из нее выплеснулось миниатюрное озерцо бесцветной жидкости, мгновенно обратившейся в пар...
СТРАШНЫЙ ВИРУС
– …И поэтому, уважаемый Петр Семенович, мы вынуждены в вашей просьбе отказать и оставить в силе предыдущее распоряжение о передаче здания вашего НИИ в распоряжение ООО «Рогофф энд Копытинг Холдингс».
– Но это… это НАШЕ здание!.. У нас есть все документы, подтверждающие… разрешающие… одобряющие… Вот, в этой папке… - старик принялся развязывать картонную папку с белыми веревочными тесемками, распухшую от бумаг всех мастей и размеров, но чиновник лишь снисходительно поморщился:
– Я это уже видел, можете их выбросить.
– Но это несправедливо! Мы будем жаловаться! Мы поставим вас на место! Вы ответите за ваш произвол!.. – на ученого жалко было смотреть, потому что и невооруженным взглядом было видно, что из всего сказанного он верил только в первое предложение. Жалуйся – не жалуйся, всё решено, взвешено и поделено. И тем, у кого нужной суммы не нашлось, придется изучать свои бациллы, или чего они там рассматривают в микроскопы, в старом здании детсада, построенного к десятилетию освобождения Полтавы от шведского ига и недавно очень кстати покинутого узбекскими гастарбайтерами за неприспособленностью к проживанию. Ну, так людям в белых халатах там ведь не жить! А бациллам, тем более, какая разница, в центре города их изучают, или за сотым километром? И пусть говорят спасибо ученые люди, могли бы вообще на улицу выкинуть.
– До свидания, до свидания, у меня еще много дел на сегодня, люди в коридоре ждут приема, не задерживайте их, - сладко улыбаясь, как человек, только что без особого труда заработавший несколько сотен тысяч нерусских рублей, Андрей Николаевич несколько раз махнул рукой, словно отгонял привязчивую муху. – Ступайте, мил человек.
– Ах, так?!.. Ступай, убогий, Бог подаст?! – очи ученого загорелись неземным огнем.
Он вскочил со стула, опрокинув его и даже не заметив, и рывком выхватил из внутреннего кармана пиджака заткнутую резиновой пробкой крошечную пробирку.
– Я уйду, но вы еще не раз меня вспомните! Прощайте!..
И он рванул зубами пробку, словно чеку гранаты и швырнул пробирку на стол. Она упала прямо перед белым подушкообразным животом, рассеченным надвое синим шелковым галстуком, и из нее выплеснулось миниатюрное озерцо бесцветной жидкости, мгновенно обратившейся в пар.
Андрей Николаевич звучно втянул ртом воздух, словно задыхающийся астматик, зажмурился, закашлялся, чихнул, подняв снегопад из бумажек, бумажечек и бумажищ, ровным аккуратным ковром покрывавших его стол и истерично взвизгнул «Охрана!..»
Но, когда открыл глаза, никакой охраны, равно как и террориста-ученого, в кабинете не обнаружилось.
На столе, на проекте приказа, нисколько не поврежденном загадочной жидкостью, лежала прозрачная сухая пробирка. Красноватая резиновая пробка валялась в углу у горшка с дифенбахией. Больше никаких следов пребывания неуравновешенного вирусолога или генетика, или кто он там, не было.
Андрей Николаевич осторожно потянул носом воздух: ничем не пахло. Потер пальцем приказ под пробиркой: ровная сухая поверхность, словно ни капля жидкости на нее не падала отродясь.
Странно.
Чиновник пожал плечами, бросил пробирку в мусорную корзину, пикнул пультом, включая кондиционер, и ткнул в кнопку интеркома:
– Люся, старик ушел?
– Ушел, Андрей Николаевич.
– Что-нибудь говорил?
– Нет.
– Ну, на нет и суда нет, - пожал пухлыми плечами он и, нахмурившись сам не зная чему, откашлялся и скомандовал в аппарат:
– Приглашай следующего.
Следующим был энергичный предприниматель в возрасте великих свершений и открытий, о чем он немедленно и сообщил уважаемому Андрею Николаевичу. Он намеревался открыть цех по производству молокопродуктов в подвале городской инфекционной больницы и, естественно, понимал трудности оформления таким занятым человеком, как наш чиновник какой-то незначительной бумаженции и собирался по мере сил компенсировать ему затраты времени и энергии.
Андрей Николаевич понимающе улыбнулся, вздохнул, в который раз, уже автоматически придя к выводу, что малому предпринимательству надо помогать в соответствии с последними директивами партии и правительства, и даже открыл рот, чтобы сообщить дату готовности документов, но вместо этого, к своему крайнему изумлению, строго проговорил:
– А вот этого я вам делать не позволю. Помещение не приспособлено, не сертифицировано…
Предприниматель, нахмурившись при первых словах, оживился, умильно поглядел чиновнику в глаза и нежно прошептал:
– Сколько сверху?
«Сто», - хотел выпалить Андрей Николаевич, но у него получилось:
– А о предложении взятки должностному лицу я сообщу в прокуратуру. Как вы, говорите, ваша фамилия?..
Проситель испарился скорее, чем загадочная жидкость из профессорской пробирки.
Андрей Николаевич остался в звенящем телефонами одиночестве, зажав обеими ладошками, похожими на ладушки, надрывающийся от сухого кашля рот и выпучив в безмолвном ужасе глаза.
Что с ним происходит?