Доктор Циммертюр нетерпеливо постучал указательным пальцем по столу.

— Дальше! — сказал он. — Ваши сны?

— Сейчас я дойду и до них. Впрочем, дело идет только об одном сне, но он все повторяется, раз за разом, так что можно прямо с ума сойти. Вот послушайте! Мне снится, что я сижу в комнате за прилавком. Я сижу к нему спиной и не могу повернуть головы. Перед глазами у меня книга, которую я держу обеими руками. Она толстая, точно кассовая книга, и всегда раскрыта на одной и той же странице. На этой странице напечатан заголовок: «Предложение и спрос».

Доктор поднял бровь.

— Вы занимались политической экономией?

— Никогда! Довольно с меня и моей собственной экономии. Эта книга, доктор, лежит передо мной раскрытая, и все, что я могу прочесть в ней, — это заголовок: «Предложение и спрос». И в то время как я читаю его, доктор, пока читаю, я слышу, как грабят мою кассу, и не могу пошевелить ни одним пальцем! Что это значит? Скажите мне, что это означает? Слыхали вы что-нибудь подобное?

Доктор задумчиво смотрел на своего пациента.

— И это все?

— Да. Но я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, что это означает. Я снабдил мой несгораемый шкаф особыми патентованными замками и электрической сигнализацией, и тем не менее я продолжаю видеть все тот же сон, господин доктор. Раз за разом, можно с ума сойти! Я прочел в газетах, что вы растолковываете сны, и вот я пришел к вам узнать, что означает мой сон.

Господин Хейвелинк отер лоб шелковым платком и умоляюще посмотрел на ученого. Доктор Циммертюр, отвечая ему, отбивал каждую фразу коротким движением ножа для разрезания бумаги.

— Растолковываю сны? Да, я делаю это или, по крайней мере, пытаюсь делать… между прочим. Я стараюсь выяснить, отчего происходят сны, каково их значение и каким образом можно спастись от неприятных, беспокоящих снов. Словом, я психоаналитик. Понимаете?

— Да. Это вот мне и нужно.

— Сон, — продолжал доктор, — есть осязаемый результат нашего затаенного желания. Того, что мы пожелали в бодрствующем состоянии и не достигли или не решились сделать, и это снова возвращается к нам, когда мы спим, в форме снов. И желание не должно быть непременно положительного свойства, оно может быть отрицательным, — например, стремление избежать чего-нибудь, страх, что нечто произойдет. Я делаю это предисловие, чтобы вы поняли меня, когда я попробую объяснить ваш сон.

— Понимаю, понимаю! Начинайте, господин доктор.

— Прекрасно! Попробуем проанализировать ваш сон. Для того чтобы это удалось, вы прежде всего должны дать мне одно обещание: вы должны честно, так добросовестно, как только можете, отвечать на те вопросы, которые я буду задавать вам. Обещаете?

Антиквар кинул быстрый взгляд на дверь.

— Само собой разумеется, — сказал доктор, — что ни одно слово, сказанное в этой комнате, не выйдет за пределы ее. Начнем?

Господин Хейвелинк заморгал, точно человек, который должен броситься в холодную воду, но пробормотал невнятно:

— Да.

— Прекрасно! Прежде всего вы должны выключить всякую сознательную работу мысли из вашего мозга. Приведите себя в такое состояние, какое у вас бывает, когда вам хочется спать. Конечно, сознание ваше вследствие этого не прекратит своей работы, но вы должны направлять его исключительно на те мысли, которые будут возникать в вашем подсознании. Поняли?

Господин Хейвелинк задумался, и брови его завязались петлей над самой переносицей.

— Да.

— Прекрасно! Теперь я назову вам одно слово, и вы должны поделиться со мной всеми мыслями, появляющимися в вашем сознании в связи с этим словом. Поняли? Всеми!

Пациент опять кинул быстрый взгляд на дверь, но в третий раз кивнул головой и выпрямился на стуле.

— Да.

— Прекрасно! Теперь я произношу слово: «предложение». Какие мысли вызывает оно у вас?

Господин Хейвелинк смотрел перед собой в пространство, точно на невидимый стеклянный шар.

— Никаких.

— Не бойтесь, если мысли будут незначительны. Итак, о чем вы подумали, когда я произнес слово «предложение»?

— Ни о чем.

— Не бойтесь, если мысль покажется вам смешной или даже отвратительной. Говорите!

— Мне нечего сказать.

Доктор Циммертюр пожал плечами.

— Гм! А слово «спрос»? Не вызывает ли оно каких-нибудь мыслей по ассоциации… каких-нибудь невольных мыслей?

Господин Хейвелинк напоминал знаменитую роденовскую статую «Мыслитель».