— Тебе нужно прервать свое занятие, — сказал он, последний раз пытаясь убедить Тремейна. — Ты же изведешь сам себя. За последние два дня ты хоть раз взглянул на себя в зеркало?

Тремейн снисходительно улыбнулся.

— Есть вещи поважнее физического здоровья, Гордон, — сказал он. — Но тебе этого не понять.

Он ухмыльнулся, наклонился над книгой и снова начал водить указательным пальцем по строчкам. Заметив, что Гордон и не собирается уходить, он спросил:

— Что-нибудь еще?

Гордон вздрогнул.

— Не… не знаю, — пробормотал он. — Не нравится мне все это, Тремейн. Эта книга и…

Тремейн поднял глаза:

— И?..

— Так, ничего, — ответил Гордон уклончиво. — За последние дни в городе произошли кое-какие странные события.

— И ты думаешь, что это все взаимосвязано? — Тремейн шлепнул ладонью по странице и пронзительно рассмеялся. При этом он широко открыл рот, и Гордон увидел, что его зубы стали черными и гнилыми, как у древнего старика. — Ты рехнулся, если ты так думаешь.

— Я… я так не думаю, — поспешно возразил Гордон. — Однако…

— Что? — в голосе Тремейна чувствовалась настороженность.

Гордон опустил взгляд.

— Так, ничего, — ответил он тихо. — Ничего. Забудь.

Тремейн еще секунду-другую в упор смотрел на Гордона, а затем снова уткнулся в книгу.

— Ну и хорошо, — сказал он. — Оставь меня в покое. Я занят.

Гордон нерешительно повернулся и пошел к двери, но, услышав, что Тремейн его окликнул, остановился.

— Ты ведь никому ни о чем не расскажешь, Гордон? — настороженно спросил Тремейн.

— Про книгу? — Гордон поспешно покачал головой. — Конечно, нет. Будем считать, что ты болен и должен лежать в постели. Не переживай, я тебя не выдам.

Тремейн ничего не ответил. Гордон поспешно вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Лишь только когда Тремейн остался один, он тихо проговорил как бы про себя, но слова эти явно предназначались Гордону:

— Я бы тебе не советовал этого делать, дружище.

Этот дом находился на отдаленной окраине Дернесса — в одном из «гадюшников», которые есть в каждом городе и которые обычно стараются не показывать приезжим. В этом квартале на улицах не было газовых фонарей, да и в большинстве окон уже не горел свет, хотя часы едва пробили девять. Здания по обеим сторонам улиц представляли собой, главным образом, дешевые ночлежки и маленькие, словно сбившиеся в кучу дома, окна на которых были частично заколочены. Тротуары и мостовую покрывали мусор и грязь. Единственными живыми существами, встретившимися нам, когда мы шли вслед за нашим провожатым, были кошка и несколько крыс. Крысы, уставившиеся на нас своими маленькими коварными глазками, бросились прочь лишь после того, как Рольф поднял камень и швырнул его в них, естественно, не попав ни в одну из крыс. Здесь значительно сильнее, чем в гавани, ощущался холод, а окружающая нас темнота была какой-то совсем не такой, как в центре города: она представляла собой не просто отсутствие света, а черную непроницаемую завесу, за которой, казалось, скрывались какие-то движения и жуткая призрачная жизнь. Все то время, пока мы шли вслед за Сином, я никак не мог подавить в себе чувство страха, и, взглянув на лица Говарда и Рольфа, я понял, что они испытывают то же самое. Абсурдность ситуации заключалась еще в том, что я сам вырос и провел большую часть своей жизни примерно в такой же местности — до того, как в моей жизни появился Родерик Андара и вытащил меня из нью-йоркских трущоб. Поэтому я вроде бы должен был чувствовать себя здесь как рыба в воде. Но почему-то это было совсем не так. Даже в самых гнусных местечках Бронкса — района Нью-Йорка — я знал, какие сюрпризы меня могут поджидать. Здесь же я даже не догадывался об этом. Но я чувствовал, что нам угрожает опасность. Чувствовал очень отчетливо.

Прошла, как мне показалось, целая вечность, прежде чем Син наконец-таки остановился перед узким двухэтажным домом и показал нам жестом, что мы должны отойти немного в сторону.

— Подождите здесь, — сказал он шепотом. — Будет лучше, если я зайду один. Я хочу сначала поговорить с миссис Уинден.

Говард демонстративно огляделся по сторонам и лишь затем кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Только, пожалуйста, побыстрее.

Син ухмыльнулся и, больше ничего не говоря, открыл дверь и зашел в дом. Послышался громкий шум его шагов по деревянному полу. Я вздрогнул. Хотя рядом со мной стояли Говард и Рольф, я вдруг почувствовал себя в полном одиночестве. Мне показалось, что стало еще холоднее, а темнота словно навалилась на меня, как тяжкий груз.

— Надеюсь, он скоро вернется, — пробурчал Рольф, поеживаясь от холода. — Тут что-то холодновато. Да и райончик не особенно приятный.

Говард кивнул, достал из нагрудного кармана сигару, но, поколебавшись, засунул ее обратно.

— Ну и что ты о нем думаешь? — спросил он.

Прошла пара секунд, прежде чем я понял, что вопрос был обращен ко мне. Я в этот момент сосредоточенно озирался по сторонам, вглядываясь в окружающую нас кромешную темень и пытаясь вообразить себе всяких мыслимых и немыслимых монстров, поджидающих в темноте меня и моих спутников. Повернувшись к Говарду, я беспомощно улыбнулся и пожал плечами:

— О Сине? Не знаю. Он…

— …явно не просто какой-нибудь рыбак или крестьянин, так ведь? — Говард улыбнулся. — Впрочем, он и не утверждал, что он рыбак или крестьянин.

Я растерянно посмотрел на Говарда, но все же кивнул. Говард был абсолютно прав. В тех обстоятельствах, при которых мы познакомились с Сином, мы все склонны были считать, что он либо моряк, либо рабочий из Дернесса. Но он сам ничего подобного нам не заявлял. Так или иначе, мы почти ничего о нем не знали. Во всяком случае, слишком мало для того, чтобы решиться взять его в качестве провожатого в такой вот район.