– Лови его!
– закричала Таня.

Напуганный резким звуком, крокодильчик дернулся особенно сильно, разодрал пакет и плюхнулся на дорожку. Ни на секунду не растерявшись, животное рвануло по сугробам, шустро перебирая лапками и руля длинным голым хвостом.

– Ну ловите же его!

Тяжело дыша, по колено проваливаясь в сугробы, компания бросилась следом. Но крокодильчик будто знал, куда бежать - шустрил себе по снегу через двор, а крысиный хвост рисовал за ним неглубокую кривулину.

– Ой, ну куда же он!
– задыхаясь, чуть не плакала Таня. Ромка потерял шапку, а щеки у него горели, как свеклой намазанные. Илюшка чувствовал, что в сапоги набилась ледянистая крошка и протаивает к пяткам.

А крокодильчик раз - и плюхнулся в канаву.

Канава эта была длиннющей: от угла дома и через весь двор почти до детского сада. Прошлым летом здесь раскопали траншею и меняли трубы. По всему двору высились кучи рыжей глины, а новые черные трубы были похожи на гигантских червяков. Илюшкина мама ругалась, потому что горячую воду отключили на все лето, а Илюшке ремонт нравился. Среди земляных куч можно было играть в войнушку и человека-паука, а в трубы - кричать басом, чтобы наружу вылетал страшный гулкий голос. Или бросать камешки - насквозь. Правда, у Илюшки камешки никогда не долетали до той стороны.

Потом черные трубы сменились ржавыми, яму закопали, но земля быстро просела и получилась узкая канава, где скопилась грязная зеленая вода. В нее набросали пластмассовых бутылок, колесных ободов, тряпок и прочего мусора. Когда похолодало, обнаружилось, что вода в канаве не замерзает: видно, где-то под землей одна из новых труб оказалась с дыркой.

Вот сюда и мчался крокодил, словно знал, где можно спрятаться. Нырнул в грязную воду и забился куда-то между ржавым велосипедным колесом и здоровенной железной флягой с прорехой в боку.

Ребята остановились, переводя дух. В сапогах хлюпало.

– Ну вот, - упавшим голосом сказала Таня.
– Он сбежал. Я за него выкуп заплатила, а он от нас сбежал.

Ромка расстегнул обтрепанный ботинок и сосредоточенно выковыривал снег толстым пальцем. Вода в канаве стояла мутная: поди догадайся, куда крокодильчик нырнул. И не плеснет нигде.

– Он утонуть не мог?
– забеспокоился Илюшка.
– Или замерзнуть, а?

– Ну и пусть, - топнула ногой Таня, у которой глаза были на мокром месте.
– Вот ну и пусть!

Но Илюшка видел, что на самом деле Татьяна тоже беспокоится, просто ей обидно, что крокодильчик удрал.

Тут из-под ржавого жестяного листа высунулась довольная коричневая морда. Моргнули прозрачные, похожие на стеклянные бусины, глаза.

– Да вот же он!

Крокодильчик подобрался к берегу. Плыл он тихо, совсем даже не видно было, как он под водой лапами шевелит или хвостом. И на берег вылез аккуратненько, даже не плеснул ни капельки. Стоит и будто бы хвостом виляет, а физиономия такая... довольная.

– Ему на воле лучше, - авторитетно заявил Кузнецов.
– На природе.

– Во-оля, - презрительно протянула Татьяна.
– Приро-ода. Вон вода какая грязная!

Но крокодильчику вроде бы все нравилось, и грязная вода тоже. Вид у него был... улыбающийся, кому расскажи - не поверят.

– Он тут простудиться может! Или инфекцию подхватить, или под машину попасть, или его собака укусит!
– она пристально посмотрела на крокодила.
– Ну, или он собаку, а собачий хозяин его как треснет!

– Мы за ним наблюдать будем. Ухаживать.

Крокодильчик сидел на брюхе, склонив набок гладкую голову и внимательно разглядывая ребят. На морде его застыло насмешливое выражение: казалось, он понимает каждое слово.

– Какой-то он... прям как не настоящий.

– Это почему еще?
– обиделся за животное Илюшка.
– Нормальный крокодил.

Таня внимательно разглядывала крокодильчика.

– Незубастый какой-то... И голый... И глаза у него неправдашние.

Илюшка ни за что бы не признался даже себе, что крокодильчик действительно не похож на картинки в книжках.

– Это он худой просто. Мы его кормить будем, он знаешь, какой большой вырастет!

– А как мы его назовем?

– Гена, - брякнул Илюшка.

– Не-а, Гена - это толстый и зеленый, - возразил Ромка.
– А этот прям как червяк.

– Сам ты червяк!
– обиделась Таня.
– А назовем мы его... давайте, Кирлисса?

Илюшка фыркнул.

– Это что еще за имя такое?

– Ну... красивое... Я сама придумала только что.

– Он же крокодил, а не бабочка, - сказал Илюшка.
– Ему надо такое имя... зубастое.