— Так это и есть старинное, — возразила Маланья. — Это мой дед еще пел…

— Нет, бабушка. Это современное. Это слова Высоцкого.

— Так, может, мой дед его и знал.

— Вспомни что-нибудь еще, баба Маланья, — попросил Мещеряков. — Подумай и вспомни.

— Щас вспомню, — пообещала Маланья и задумалась.

— Владимир Николаевич, — тихо спросил Мишка, — вот если у вертолета выхлопную трубу законопатили и вертолет упал. Что будет?

— Кому? Вертолету?

— Да нет. Тому, кто законопатил.

— Что будет? Посадят.

— На сколько?

— Лет на десять.

— За что?

— Как — за что? Покушение на убийство и порча государственного имущества.

— Вспомнила! — сказала Маланья и заголосила на тот же мотив: — «Свистят, как пули у виска! Мгновения, мгновения!..»

— Это из Штирлица, — узнал Мещеряков.

Николай Канарейкин вошел во двор, открыв ногой калитку.

Посреди двора стирала Вероника.

— Где твоя сестра? — грозно спросил Николай.

— В сарае.

Николай подошел к сараю. Там было заперто.

— Таня! — позвала Вероника. — Тебя папа зовет!

Николай хорошо дернул дверь. Дверь распахнулась.

На сене с распущенными по плечам волосами, как сестрица Аленушка, сидела скорбная Танька.

— А ну встань!

Танька поднялась.

— Раздевайся! — приказал Николай.

— Зачем? — спросила Танька и стала расстегивать кофточку.

— Наголо? — поинтересовалась Вероника.

— И ты тоже! Раздевайся! — заорал Николай на Веронику.

Вероника живо стащила через голову свои ситцевые одежонки. Скинула с ног сандалии.

Николай собрал платья и туфли и зашагал в избу.

Войдя в избу, Николай открыл шкаф и снял с плечиков весь девчоночий гардероб. Затолкал в большой сундук. Повесил сверху замок. Запер. Спрятал ключ в карман.

— Чего это ты делаешь? — В комнату вбежала жена Лялька.

— А ты помалкивай! А то и твои запру! Вырастила вертихвостку. За парнями бегает! Милиция удержать не может!

Николай выскочил во двор. Лялька за ним.

Девочки стояли жалкие, в одних трусиках и лифчиках. Жались к стене сарая.

Лялька всхлипнула.

На шум появился дед.

— Чего случилось-то? — спросил дед Егор.

— Из дома ни на шаг! В сарай! — Николай выкинул руку полководческим жестом.

— Чего это я в сарай пойду? — огрызнулась Танька. — Что я, корова?

— Ты как с отцом разговариваешь?!

Николай подошел к дочери и влепил Таньке затрещину Вероника завизжала, будто ее режут.

Против дома стали останавливаться любопытные.

— Ты чего это разорался? — спокойно спросил дел Егор.

— А ты не лезь! — приказал Николай. — Развел демократию! Вот тебе результат!

Дед подумал и врезал Николаю по шее, да так, что тот пробежал вперед несколько шагов.

И самое ужасное заключалось в том, что все это видели.

Николай сильно заморгал, чтобы не заплакать. Потом крикнул деду Егору:

— У меня, между прочим, четыре медали и орден за трудовые заслуги!.. А! Делайте, что хотите…

Махнул рукой. Залез в сарай и заперся.

— Ну, вот, — на глазах у Ляльки выступили слезы. — Ушел… Довели человека! — Она зарыдала в голос.

— А ну помолчи, — сказал ей дед Егор.

Лялька послушно затихла.

Во дворе наступило тягостное молчание.

И именно в эту самую неподходящую минуту к дому подошли Мещеряков, Чиж и Мишка.

— День добрый! — бодро приветствовал семью Мещеряков.

— Ой! — ахнули Танька и Вероника и юркнули в дом.

— Егор Иваныч, знакомься! — предложил Мещеряков деду Егору. — Товарищ из телевизора.

— Чиж! — представился Чиж и пожал руку деду Егору, потом Ляльке.

— Давай, Егор, зови Татьяну, — распорядился Мещеряков. — Товарищ народными талантами интересуется.

— Прямо щас, что ли? — спросил Егор.

— А когда же? Человек вон за тыщу километров приехал, а у меня правление через двадцать минут.

— Ну ладно, — согласился сознательный дед Егор. — Танька, давай выходи…

— За что же десять лет? — Мишка подошел к Мещерякову. — Когда летчик цел, и вертолет чуть помялся…