— Мамочки, твоих маньяков тут целый взвод! — сказал Никита. — Бежим!

Нужно было срочно разбудить Диву и Юру. Никита вбежал в дом первым, следовавшая за ним Саша остановилась в дверях и, обернувшись, стала озираться, спешно подыскивая возможное убежище. Неподалеку она увидела высокое дерево. «Странно, его вчера здесь не было», — подумала Саша. Мысль мелькнула у нее в голове так же буднично, как мелькают телеграфные столбы в окнах поездов. Наконец Саша решилась войти в дом, но едва она потянулась к дверной ручке, как дом растаял. Влажную руку, пытавшуюся ухватить ночную тьму, нежно охолодил ветерок.

У Саши упало сердце. Она выдохнула и попыталась закричать, но у нее ничего не получилось. Щипать себя и ужасаться не было времени, топот копыт все приближался. Земля начала сотрясаться под Сашиными ногами. И тогда она метнулась к дереву и по-кошачьи стремительно залезла на него.

То, что она увидела, было форменным сумасшествием. Но Саша уже ничему не удивлялась. Всадники, подъехавшие к месту, где еще недавно была халупа отшельника и клептомана, оказались гигантами величиной с дом. Их лошади и собаки, которые бежали рядом, тоже поражали своими размерами. Всадники спешились неподалеку от дерева и завели на гортанном языке громоподобный разговор. Саша подумала, что они, должно быть, тоже недоумевают, куда пропала избушка, к которой они скакали. Одна из циклопических лошадей подошла к дереву и принялась, как жираф, щипать его листву. Дерево зашаталось. Саша закричала и полетела вниз.

В это время Никита бегал по дому и вопил, что надо спасаться. Он вынул из ножен тяжелый, как бензопила, меч, висевший на стене, и стал будить Диву с Юрой. Но это оказалось непростой задачей. Дива пробормотала что-то нечленораздельное, подтягивая к себе одеяло, а Юра, отбиваясь, возмутился: «Что за шутки!» — и обнял Диву сзади.

Никита плюнул и выскочил на улицу, но вокруг не было ни души. «Неужели я не успел?! — подумал он в отчаянии. — Неужели они ее схватили и ускакали? Нет. Они не могли так быстро скрыться!» Никита стал громко звать Сашу. Его одинокий голос разносился по долине и откликался лишь беспризорным эхом. Волоча за собой меч, он снова взобрался на горку, с которой они пытались увидеть Коктебель, и стал обозревать окрестности. Ни всадников, ни Саши видно не было. «Хорошо хоть город на месте», — подумал Никита и стал прислушиваться к шуму в своей голове. На секунду ему показалось, что вот прямо сейчас из облака покажется огромная рука Господа и даст ему щелбана. «Может, я сумасшедший? — подумал он. — Просто спятил, и все дела!»

Наконец Никита рассмотрел, что в море бултыхались какие-то живые существа. Он потер глаза. С такой высоты он не мог видеть линию пляжа, но море видел отчетливо. И в море кто-то был. Никита пару секунд раздумывал, тащить ли с собой меч, потом воткнул его в землю и побежал вниз. Издали холм с торчащим мечом напоминал свежую могилку.

С удивительной скоростью и проворством он преодолел все расстояние до моря и залег в укрытии над пляжем. Там, где совсем недавно стояла их палатка, где жили прекраснотелые неформалы, горели костры, звучали гитары, прикуривались беспонтовые крымские косяки, сейчас разлеглась стайка людей в туниках, похожих на древних греков. Из однозначной античности выбивались только папиросы, которые греки без конца курили, и вполне современные бутылки вина, к которым они прикладывались. Возглавлял компанию толстенный детина с окладистой бородой, у которого на голове рос невообразимый куст пышных волос. Он стоял, подпирая руками бока, и смотрел на горы умильным взглядом творца.

— Господи, да это же Волошин! — вслух сказал Никита.

Он так далеко вытянул свою любопытную шею, что был наконец замечен созерцателем гор. Тот совсем не удивился появлению на пляже незнакомца, а лишь задрал тунику, нагло показал Никите свою хреновину и залился жизнерадостным смехом. «Точно Волошин! — решил Никита. — Таким я его себе и представлял!»

Когда хлопнула дверь и из домика выбежал Никита, Юра решил действовать. Он так крепко уткнулся носом в затылок Дивы, что чуть не задохнулся. Волосы девушки благоухали легким парфюмом и морской свободой. В небольшие окошки уже проникал утренний свет, и Юра мог, бесшумно приподнявшись на локтях, видеть спокойный и прекрасный, как горы на рассвете, профиль его обожаемой Дивы. Сердце Юры заколотилось, он начал потеть. Ему казалось, что от оглушительных ударов его сердца Дива непременно проснется, но та спала глубоко и сладко.

«Приставай к ней, придурок, сделай что-нибудь, несчастный идиот! — кричал сам себе Юра. — Если ты ее не поцелуешь, никогда себе этого не простишь. Если упустишь этот момент, тебе останется только утопиться или броситься со скалы!» Правой рукой он осторожно проник под майку девушки и прикоснулся к горячей груди, стал целовать ее шею и затылок. Дива замурлыкала и повернулась лицом к Юре, раскрыв губы для поцелуев.

— Арагорн, мой Арагорн! — застонала она через минуту.

— Арагорн-Арагорн, — поддакивал Юра, чувствуя себя самым счастливым на свете вором. — Хоть горшком назови!

— Увези меня в Минас-Тирит, — говорила Дива, задыхаясь.

Она была нежна и горяча. Она обнимала Юру, не открывая глаз. Он же продолжал исследование тела Дивы. Наконец изловчился и снял с нее шортики. Девушка была возбуждена до предела.

— Дивонька, красавица моя! — замычал Юра в бреду и начал стягивать с нее майку.

Тут Дива открыла глаза, огромные, как фары «КамАЗа», и подскочила на матрасе.

— Ты кто?! — в ужасе закричала она.

— Я — Юра! Что с тобой?

— Какой Юра?! А, Юра! — наконец вернулась Дива в грешный мир реальности. — Что ты делаешь?!

— Я люблю тебя! — ответил он беспомощно. — Я просто люблю тебя…

Заспанная Дива стояла на матрасе в одной коротенькой майке и трогала свои припухшие от поцелуев губы.

Разумеется, упавшую с дерева Сашу сразу заметили, тем более что, падая, она угодила на широкую шерстистую спину коровоподобной собаки. Собака взвизгнула, и Саша спланировала на землю.

Когда она открыла глаза, над ней склонились трое великанов. Один из них вынул из колчана стрелу и легонько тыкал Сашу в бок, как тыкают насекомых, чтобы проверить, живы они или подохли. Саша закричала и сразу же получила стрелой по голове. Великаны рассмеялись, продемонстрировав свои острые зубы. Похоже было, что они не имели никакого понятия о Всеобщей декларации прав человека.