Джарлакс прыснул.

— Это уж точно, — сказал он. — Так что самое подходящее время для нового объединения, вне зависимости от его цели.

— Пора наступать на Мифрил Халл, — перебила его Бэнр тоном, не терпящим возражений. — Пора восстать из бездны отчаяния и начать войну во славу Паучьей Королевы.

— Мы понесли много потерь, — бесстрашно гнул свое наемник. — Дом Облодра и его кобольды должны были выступать в первых рядах, чтобы обезвредить ловушки, которые дворфы устроили бы для дроу.

— Мы вытащим кобольдов из их нор в Клорифте, — заверила его Мать Бэнр.

Джарлакс не стал спорить. Он лучше многих знал туннели вдоль гигантской расщелины. Наверняка Бэнр выкурит оттуда несколько сотен этих тварей, Облодра же могла дать им тысячи.

— Иерархия в городе так и не установилась, — продолжал наемник. — Третьего Дома больше нет, а Четвертый остался без главы. Да и твое семейство еще не оправилось после побега предателя и гибели Дантрага и Вендес.

Бэнр внезапно подалась вперед. Джарлакс и глазом не моргнул, хотя ее детям стало не по себе. Его замечание можно было понять в том смысле, что оставшиеся в живых отпрыски все никак не поделят должности и привилегии погибших, а дрязги внутри семьи Мать Бэнр не потерпела бы.

Но Бэнр просто встала с трона. Она грозно взглянула на каждого из детей поочередно, а потом обратилась к дерзкому наемнику:

— Пошли со мной.

Джарлакс отступил, пропуская ее, и двинулся следом. Триль пошла было за ним, но Мать Бэнр развернулась и остановила ее, рявкнув:

— Только он!

В середине тронного зала стояла безупречно гладкая черная колонна. Когда Бэнр и наемник приблизились, в стене появилась щель, потайная дверь отъехала в сторону, и они оба вошли внутрь.

Джарлакс думал, что старуха разорется или начнет ему угрожать, когда дверь закроется и никто из семьи их больше не будет слышать. Но она ничего не сказала и молча прошла к отверстию в полу. Сделав шаг, Бэнр не упала, а плавно опустилась вниз, на следующий этаж, поддерживаемая волшебной силой. Джарлакс сразу последовал ее примеру, но, когда спустился, ему пришлось поспешить, чтобы не отстать от матроны, уже скользившей на нижний этаж. Так они спускались, покуда не оказались в подвалах под главной башней дворца.

Мать Бэнр по-прежнему не обронила ни слова, и Джарлакс уже начал подумывать, не придется ли ему остаться здесь в заточении. Многим дроу, даже самым знатным, выпадала такая прискорбная участь. Ходили слухи, что некоторых из них держат в застенках у Бэнр больше ста лет, подвергая пыткам, а потом исцеляя, чтобы истязать вновь.

Повинуясь жесту старухи, двое стражников у двери в одну из камер тут же убрались с дороги.

Джарлакс с облегчением увидел, что там уже кто-то есть, и с удивлением стал рассматривать странного широкоплечего дворфа, прикованного к дальней стене. Наемник вопросительно взглянул на Бэнр и только сейчас заметил, что у нее на шее отсутствует одно из украшений, то, на котором была подвеска в виде зуба.

— Недавно пойман? — спросил Джарлакс, хотя и догадывался, что это не так.

— Две тысячи лет тому назад, — ответила Бэнр. — Представляю тебе Гэндалуга Боевого Топора, родоначальника клана и основателя Мифрил Халла.

Джарлакс невольно попятился. (До него, конечно, доходили слухи, что в том зубе была заключена душа какого-то древнего короля дворфов, но он и не подозревал кого.) Он внезапно понял, что все наступление на Мифрил Халл никак не связано с Дзиртом До'Урденом. Поимка предателя была всего лишь предлогом для исполнения планов, которые Мать Бэнр вынашивала уже многие годы.

Джарлакс удивленно уставился на нее, повторив вслух:

— Две тысячи лет? — а сам подумал, сколько же на самом деле лет этой древней старухе.

— Много веков его душа принадлежала мне, — продолжала Бэнр, не сводя взгляда со старого дворфа. — Но в те дни, когда наши молитвы перестали доходить до Ллос, вещица, в которой заключалась его душа, сломалась, и Гэндалуг явился сюда живой, из плоти и крови.

Она прошла вперед, приблизила лицо к острому длинному носу избитого старика и положила руку на его не по-стариковски мощное плечо:

— Живой, но свободный не более чем раньше.

Гэндалуг закряхтел, как будто хотел плюнуть ей в лицо, но не сделал этого, потому что увидел, как из кольца на пальце старухи выполз паук. Насекомое проползло по его плечу и влезло на шею.

Гэндалуг понимал, что Бэнр не убьет его, потому что он был частью ее завоевательных планов. Он не боялся смерти, но предпочел бы умереть, чем мучиться сознанием того, что невольно способствует покорению своего народа. Прорицатель сознания уже неоднократно обследовал его мысли и выудил из него сведения, которые непреклонный старый дворф не выдал бы даже под самыми страшными пытками.