– Не мой тип! Женщина! – Аллегра громко расхохоталась. – То есть со мной такое и раньше бывало. Я же училась на театральном факультете. Да и вообще, подруг я выбираю лучше, чем парней. Мне нравится, чтобы парни были глупее нас. Тогда с ними проще. Меньше возни.

Джесси не знала, что ответить на это, даже с чего начать.

– Но вы все живете в одной квартире!

– И я сплю в одной постели с Боазом, и мы по-прежнему трахаемся. Жуть – а Крис в соседней комнате по коридору. Мы же с ней не то, чтобы любовницы. У нас секс был всего два раза – скорее, полтора. Сперва просто намыливали друг другу спину. Но Крис сказала – с натуралками она больше не связывается. От них одни неприятности, так она говорит. Она права, только я все время думаю о ней. То ли это любовь, то ли просто распалилась, или зуд перед премьерой. Я вроде как зациклилась на ней. Крис – ее так много. То есть она вовсе не жирная. С виду толстая, но в постели, когда она окружает тебя, окутывает со всех сторон, это… это что-то метафизическое!

Джесси слушала, подперев ладонью подбородок, кивала сочувственно, воздерживалась от осуждения, старалась проявить интерес, а думала об одном: все, все, все трахаются, одна я…

– Я слишком разносторонний, вот в чем беда. Чтобы ты выбрала на моем месте? Бизнес или театр? Не так-то просто… Я вхожу, и люди сразу видят. Яне ничтожество!Человек, и какой! Знаешь, почему они сразу догадываются? Потому что я позитивно…

– Стоп! Стоп! Сначала!

– В чем дело? – удивился Тоби.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Фрэнк.

– Что делаю?

– Выкрикиваешь слова.

– Какие?

– Я не ничтожество.

– Я не выкрикиваю.

– Выкрикиваешь.

– Нет.

– Хорошо, – махнул рукой Фрэнк, – но ты слишком напираешь на эту реплику. Придаешь ей излишнее значение.

– Ты сам сказал – это важно.

– Да, но… – Фрэнк тяжело вздохнул. – Проехали. Не будем спорить. Нужно как-то выстроить эту сцену.

Они стояли друг перед другом в большой, необжитой гостиной на Западной Сто Четвертой. Фрэнк явился прямо с работы, в рубашке и при галстуке. Тоби, как всегда, был в свободных джинсах и темной футболке с надписью «Абер-кромби» поперек груди. Они прогоняли монологи Тоби и дошли до четвертого, когда персонаж лишается уверенности в себе, и в его переживаниях доминирует страх. Актер и режиссер уже исчерпали свое терпение.

Тоби повесил голову.

– Извини, Фрэнк. Мне так хреново! Жить не хочется. Однако надо отрешиться от Тоби и сосредоточиться на «Тоби», – пальцем он начертил в воздухе кавычки.

Фрэнк понимал, в чем проблема. Артисту труднее всего играть себя самого. Разумеется, он играет себя, даже когда входит в роль Лира или Зейнфельда, [66] но все же достигает большей точности, когда притворяется кем-то другим.

– Хорошо. Попробуем сначала. Погоди. Дай-ка я… – Фрэнк включил лампу возле телевизора. Шесть часов, но небо хмурилось, во второй половине дня дождь надвигался, да так и не пролился. В комнате быстро темнело. Дома никого – Аллегра развлекалась, все остальные подрабатывали на большой вечеринке.

– Надень, – предложил Фрэнк, снимая со спинки стула свою спортивную куртку. Ему не нравилось, когда актеры прятались за костюм, но без этого не обойтись. – И это. – Он снял с себя галстук, и Тоби небрежно обмотал его вокруг шеи – красный в полоску леденец на фоне темной футболки. – Я – Крис. Я буду сидеть здесь, словно я – Крис. А ты входишь и стараешься меня убедить, что ты – самый счастливый человек на нашей хреновой планете.

Фрэнк уселся перед телевизором. Тоби вышел из-за угла.

– Привет. Что идет? Слушай, ну и денек! Сегодня прослушивание прошло «на ура». И собеседование тоже…

Фрэнк внимательно слушал. Никаких изменений, никакого прогресса. Голос деревянный.

– Прервемся? – предложил он. – В холодильнике найдется сок или содовая?

Тоби поплелся за ним на кухню.

– Извини, Фрэнк. Мне кажется, все остальные сцены я нутром чувствую, но эта – самая важная, а у меня блок. Не знаю, отчего. Может, боюсь вложить в нее чересчур много.

– Лучше больше, чем меньше. Потом подгоним. – Правда, если Тоби говорит «чересчур», то это чересчур.

– Может, мне трудно играть провал потому, что у меня провал по всем линиям. В какое только дерьмо носом не тыкали. На этой неделе у меня передозировка.

– Держи! – Фрэнк вручил Тоби стакан апельсинового сока. У него не было ни малейшего желания окунаться в реальные эмоции – это театр, а не групповая терапия. Но Тоби придется на всякий случай выслушать: вдруг удастся уловить нечто, полезное для роли.