– Ин ладно. Ночую. Но на пристань все же схожу. Смур тебя одного считал, а я, кроме тебя, здесь уже третий. – Усмехнулся он. – И еще будут те, кому в ночь на стене и на воротах стоять. Чем кормить будешь?

– Те со своим кормом придут. – Успокоил его Неждан. – Ночью на стене тоскливо, кусок сам из мешка в рот скачет. Без припаса ни как нельзя.

– Тоже верно.

Ратимир не слушает, о чем говорит Неждан. Нет, нет да и бросит взгляд на Радогора, который о чем – то не слышно переговаривается с враном.

Не знает парень ни своей силы, ни своей цены. Не зря Смур в него двумя руками вцепился и всеми ногами упирается, чтобы удержать его в городе.

И не по времени бы в воинской избе на лавке таскаться, но уж очень влечет его к себе не понятной силой этот юнец с глазами зрелого воина. И юнец ли? За несколько дней лицо огрубело и губы отвердели. Из глаз зимней стужей тянет. И если бы не юношеский пушок на верхней губе, то и юнцом нельзя назвать бы было.

– Ребятки, - Отводя глаза в сторону, неуверенно попросил он, - не проговоритесь, что старшина меча не мог поднять и крюком согнулся. А то как я дружину водить буду? На смех поднимут.

Ребятки дружно головой кивают. Де, не беспокойся старшина. Как можно? Убережем все в тайне. И слова не пророним. Или мы не понимаем?

Но Ратимир смотрит на них с подозрением. Не верится. А как верить, если доведись ему быть на их месте и то бы не удержался. Вестимое ли дело боль болью снимать? Положил ладошку на спину и все, беги на лавку. Или иглы в тело, после которых в пору в прискочку скакать, ичерез прясло прыгать.

Но на пристань ушел. Хотел быстро обернуться, но не вышло. Закрутили, завертели дела, затянули и в воинскую избу вернулся затемно.

Бэр встретил его глухом ворчанием. – только со зла можно было придумать для грозного зверя такое имячко, - По виду чистый лесной зверь и в ночь должен был утянуться в лес, чтобы набить к утру брюхо, а он вытянулся у порога во всю свою не малую длину и косит на него не любезным глазом. И ворон его глаза приоткрыл. Как сел днем на колышек в стене, так и сидит. А птице ли сиднем сидеть над изголовьем? Или на стол моститься. Тут и хлеб режут и яство ставят, и ложки кладут А сгони попробуй. Не придется по нутру вещей птице и ступай следом за старостой.

Лавка пуста. Его ждет.

Охлябя и Неждан вповалку на полу спят. Размахнули руки во всю ширь и отдирают так, что небу жарко. Аж завидки берут, до чего славно спят. Хорошо еще, что потолок матерыми плахами, в пол – бревна кладен, а то бы как ветром сдуло от их молодецкого храпа. Тут же, у стены подменные вои спят и парням ни в чем не уступают. Даже глаз никто не открыл, когда он появился.

Радогор место себе в жилье с воинским припасом облюбовал.

Бэр даже пошевелиться не вздумал. Как лежал, так и лежит И головы не поднял. Де, тебе надо, ты и перешагивай сам через меня, как хочешь. А мне и так хорошо. Лежал, лежу и лежать буду.

– Ну, и как знаешь. Тебе же хуже будет, если оступлюсь.

Но не наступил. Поостерегся.

Через волок месяц рожками в избу заглядывает

– Долго ходишь, сударь Ратимир. – В дверях появился Радогор. – Я уж и ждать устал. Думал, раз отлегло, отступила боль, не придешь больше.

– Так не болит же. – Неуверенно успокоил его старшина.

– Сейчас не болит, а если завтра заболит?

– Ребят побудим. – Сам не понимая почему, начал оправдываться Ратимир. И даже руками развел, показывая, что не так уж он и виноват.

– Их теперь березовым поленом буди, не разбудишь. – Улыбнулся Радогор и подтолкнул старшину к лавке. – Или вечерять будешь прежде? А нет, так оголяйся до пояса.

Ратимир скорбно вздохнул, задрал рубаху и повалился на лавку. Радко помял ладони, чувствуя, как они наливаются теплом, сел, подвинув его к стене и медленно провел ладонями по спине вдоль позвоночника от шеи к пояснице. Потом еще раз. Чуткие и ловкие его пальцы забегали, сминая кожу. Коснулись позвоночника и Ратимир ощутил, как мурашки стаями рассыпались по всему телу, наполняя его сладостным теплом.

– Ныне спокойно спать будешь, сударь.

Радко убрал руки со спины и опустил рубаху. И вздохнул.

Ах, дедко, дедко! Ему бы только услышать той ночью его думки, глядишь бы и по иному все обернулись, если бы вместе были. Не могло не обернуться по иному.

Утром подошел к лавке и легко тронул Ратимира за плечо.

– На столе хлеб, молоко… Неждан домой бегал. Ну, и что понравится.

Перевязь через плечо и, не дожидаясь, когда Ратимир глаза откроет, в двери. Ворон, голова и шея выше лавки, заковылял по полу, стуча когтистыми лапами. Бэр, напоминая о себе, осторожно заскулил.