– Подними меня на руки, Радогор. – Шепчет она, а на глазах вот – вот слезы покажутся. – Или не княжна я тебе больше?

Не сопротивляясь больше поднял ее на руки и ее руки тут же сплелись на его шее.

– Лучше смотри в мои глаза, Радогор. – Потребовала она, как только оказалась на его руках. – Там только ты и никого больше. И мне перед людьми не совестно. Боги весть послали. А в сердце и теле своем я сама себе госпожа. Не молчи… совестно мне. Сама парню навязалась.

– Время, Влада…

– Молчи.

И уже без стеснения жадно прижалась к его губам и долго не отрывалась, все теснее и теснее прижимаясь к его телу. Задохнулась, оторвалась и залилась счастливым смехом, глядя в его растерянные глаза.

– Надо было тебя заставить в ладошку глядеть Тогда бы все заспала. – Неловко пробормотал он, отводя взгляд в сторону.

– Сам сказал, мавка я… - Защебетала она, пытаясь скрыть стыд. Сама не ожидала, что осмелеет так. – А про то, что любая девка от рождения мавка и не знал, даром, что волхв.

И уже смелее, в его руках так уютно, как ни где, припала к губам.

Откинулась на его руках и спросила с лукавой улыбкой.

– Или не возьмешь больше на руки, не понесешь?

По лицу Радогора багровые пятна разбежались Глаза от нее в сторону уводит.

– Теперь каждый раз в ладонь глядеть будешь. – Проворчал он, опуская ее на землю. – Мешок взять надо.

– Коли мешок взять, тогда постою. – Уступчиво согласилась она. И развеселившись, не скрывая надежды спросила. – А может они все еще нас бэрами видят?

– Разглядели уж… - Все так ворчливо ответил он, сразу разобравшись в подоплеке ее вопроса. – Вот, корешки лучше в дорогу пожуй. Останавливаться долго не будем нынче. А это хлеб и кабанина. На ходу поедим.

И, стараясь не смотреть на нее, раздвинул ветки.

Бэр лежал в шаге от них, уткнув морду в передние лапы. А вран пристроился на его холке. Едва ветки колыхнулись, как оба тут же подняли головы и внимательно, ждущее посмотрели на них.

– Кончилось угощение, ребятки. – Сказал, полностью признавая свою вину. – Все приели.

Разломил свой кусок пополам и поделил между приятелями.

Княжна чуть не поперхнулась. От пережитого волнения на нее такой жор накатил, что проглотила свою долю и не заметила когда.

– Ну, да ничего. Будет день и будет пища.

Бэр слизнул свою краюху красным шершавым языком, словно пригоршню муравьев, и сразу полез мордой к мешку. И недовольно уркнул. Вран свою краюху клевал не спеша, рассудочно, поводя головой в стороны. А склевав, долго и пристально смотрел в глаза Радогора.

– К – р – а…

Это уже не вран сказал, Радогор промолвил, поняла княжна. И наскоро дожевала последний корешок, чтобы успеть вцепиться в его локоть.

– На день пути все чисто. – Не поворачивая головы, ответил он на ее немой вопрос. – А там…

Кивнул головой не понятно куда.

– … городище малое. Одесну побольше будет, но лучше не заходить. Народ живет бедно. Хлебом не запасемся, а свой след покажем. К реке же и вовсе идти опасно.

Но почему к реке не следует подходить, объяснять не стал. Промолчал. А княжна настаивать не стала. Все плохое, что случилось в ее жизни река принесла, на ладошке выложила.

– Поэтому стороной обходить будем.

Стороной так стороной. Ему виднее.

А он и ответа не ждал. Зашагал, сразу с места и напористо, таща ее, как козу на веревочке. Так подумала она. Но промолчала, подумав, что скажи она так, выпустит ее руку из своей ладони и беги тогда за ним вприскочку и вприпрыжку. А он и не заметит, что отстала. Идет себе и идет, ноги сами дорогу находят. Он же собрал все глаза, сколько есть, в середку, набухмурил лоб и думает, думает… А о чем, не скажет. Или все того волхва проклятого пытается разглядеть? И зачем мы тому волхву понадобились?

– Сам бы хотел узнать. Но не могу, сколько бы не пытался. Сам закрылся, схоронился, а нас видит.

Услышала она.

А она и не говорила. Только подумала. И то скользом. Сам увидел, о чем думала. И от стыда даже пятки жаром обожгло и спина покраснела.

Все, все слышал, о чем думала, когда хвостиком за ним бежала. И когда на руках сидела, в щеку жаром дышала и губами по его шее шарила. Стыдно то как! Хотя много ли тут стыдного, если все от самого сердца идет?

– Не слышал я, княжна. Не опасайся. Без тебя было кого слушать.