Компаньон, вопреки своим убеждениям, позволяет более харизматнчному другу втянуть себя в свои интриги. Уилсон восхищается своим БХД, это восхищение ослепляет его; он боится его, навлекая на себя его неудовольствие, не желая рисковать дружбой, Уилсон часто уступает требованиям Хауса и участвует в его сомнительных и даже противозаконных делишках. Давайте назовем этот симптом «этелитом» в честь Этель Мерц, самой известной страдалицы от синдрома закадычного друга (возможно, вы помните, что ее трагическая неспособность противостоять влиянию Люси Рикардо, чокнутой рыжеволосой более харизматичной подружки, привела к развалу брака, к чуть ли не смертельной передозировке шоколада, к аресту за мошенничество, нарушению общественного порядка и попытке выдать себя за марсианку).

Под влиянием Хауса Уилсон, несомненно зрелый и ответственный человек, часто начинает вести себя, как подросток. Они, как двенадцатилетние, взирают на вырез платья Кадди. В серии «Любовь зла» (1–20) Уилсон подтрунивает над Хаусом, ходившим на свидание с Кэмерон, и распевает детскую песенку «Тили-тили-тесто, жених и невеста». Возможно, это глуповатая незрелость демонстрирует внутреннее желание Уилсона снять с себя ответственность зрелого возраста, и разве можно его за это обвинять? Но, похоже, что Уилсону, как и многим другим закадычным друзьям, очень хочется, чтобы Хаус взял на себя руководство и принимал за него решения.

Но Уилсон переходит опасную черту, когда позволяет Хаусу проявлять свою оригинальность на работе. В серии «Все включено» (2–17) он играет с Кадди в покер во время бенефиса «Ночь казино», чтобы отвлечь ее внимание и чтобы Хаус мог беспрепятственно ускользнуть и проделать с больным то, что ему делать было запрещено. Уилсон также защищает Хауса от больничной администрации, которая хочет наказать его за неподчинение. Уилсон предпочел уйти с работы, нежели поддержать решение администрации уволить Хауса, заявив: «Да, он наломал дров. Да, он жалок. И, вероятно, ему следует снова прочитать этический кодекс. Но при этом он лечит. Он спасает сотни жизнен» («Младенцы и вода в ванной», 1–18). Самое тревожное, что Уилсон выписывает Хаусу викодин, хотя понимает, что тот наркоман и глотает таблетки прямо на работе.

Хаус подделал подпись Уилсона па рецепте викодина. Когда полицейский спросил об этом Уилсона, тот снова почувствовал себя курицей-наседкой и солгал, чтобы защитить Хауса, утверждая, что подпись его. Даже когда против него было начато судебное расследование, банковский счет заморожен и ему пригрозили, что лишат медицинской лицензии, Уилсон не выдал Хауса и продолжал утверждать, что подпись на рецепте принадлежит ему. И в то время как Уилсон проявлял такую стойкую верность, Хаусу было до лампочки, что его друг попал в беду. Он не выказап ни раскаяния, ни сочувствия. Он даже не предложил подвезти Уилсона домой, после того как его машину конфисковали.

Даже в ситуации, когда карьера Уилсона находилась под угрозой, он все же идет на поводу у Хауса, помогая отвезти умирающего больного в Атлантик-Сити на безрассудную «последнюю гастроль». Уилсон не только решился на величайшую авантюру, когда предоставил необходимые ингредиенты, чтобы сделать больному его последний в этой жизни огромный сэндвич, но также обеспечил Хаусу алиби, чтобы скрыть его участие в самоубийстве пациента. Уилсон — это зеркало, в котором отражаются наши смешанные чувства к Хаусу, В своем друге он видит хорошее и понимает, что этого хорошего едва хватает, чтобы не перевесило плохое. Но он не может от него отвернуться. И мы не можем. Издевательства Хауса над Уилсоном заставляют нас смотреть сериал дальше, чтобы увидеть, насколько еще хватит этого пресмыкательства. Но «Доктор Хаус» быстро бы надоел, если бы Хаус был простой сволочью. В этом отношении верность Уилсона имеет очень большое значение; это сигнал зрителям о том, что хотя Хаус и ненормальный, у него есть один друг, считающий его достойным своей дружбы. Это позволяет нам усомниться в виновности Хауса, сохранить к нему некоторое сочувствие (и не выключить телевизор).

Да, Уилсон тоже не без проблем. Но без этого не обойтись: если ты закадычный друг, твой невроз и недостатки являются признаком того, что ты занимаешь более низкое положение, чем главный герой. Но твои невроз и недостатки не могут отвлекать внимание от него. Если так, то ты нарушил первейший долг закадычного друга: не оказал поддержку. Несмотря на то что исполнительский состав «Доктора Хауса» полностью современный, отношения между Хаусом и Уилсоном строятся по старой схеме отношений между телегероем и его спутником. Как Вивиан Вэнс в роли Этель Мери или Дон Нотс в роли Барни Файфа, Уилсон по замыслу Роберта Шона Леонарда знает, как далеко ему позволено зайти, чтобы не переключить внимание зрителей с громовержца Хауса на себя. [82] Уилсон тихо занимается своим делом, это надежный и «хороший мальчик» в услужении у очень «плохого мальчишки», каковым является Хаус.

Уилсон открыт, Хаус замкнут, Уилсон великодушен, а Хаус — эгоист. Уилсон принимает близко к сердцу беды своих больных, тогда как для Хауса больные — это всего лишь занятная головоломка. В сравнении с Хаусом Уилсон предстает в некоторой степени занудой и моралистом, но так задумано. Нам нужна слащавость Уилсона, чтобы оценить сарказм Хауса. Нам нужно бескорыстие Уилсона, чтобы увидеть, насколько эгоистичен Хаус. Все это — для того, чтобы как можно ярче показать в главном герое героя (в случае Хауса — антигероя). Презрение Хауса и страх перед человеческими отношениями никогда не вызывали такого отвращения, как в серии «Вскрытие» (2–2), в которой наш бессердечный негодяй издевательски спрашивает у Уилсона, нельзя ли ему присутствовать при том, как тот сообщит своей маленькой, но храброй пациентке, что у нее конечная стадия развития злокачественной опухоли, поскольку он «хочет посмотреть, куда денется ее храбрость, когда она узнает, что умирает». Можно нервно хихикнуть в ответ на отсутствие у Хауса чувства сопереживания, но очень быстро начинаешь понимать, что его поведение иначе как ужасным не назовешь, а если вы этого не поняли, то выражение ужаса на лице Уилсона вам это подскажет.

К чести авторов сериала, они не изображают Уилсона святым, точно так же как и Хауса — грешником. В третьем сезоне Уилсон пускается в какие-то интриги: он разрабатывает тайный план «помочь» Хаусу, и этот план — нечто среднее между помощью и пассивно-агрессивной местью. В серии «Каин и Авель» (32) Хаус впал в глубокую депрессию после того, как решил, что ему не удалось вылечить необъяснимый паралич у больного. В действительности он просто не догадывался, что его достаточно безрассудное и опрометчивое лечение дало положительные результаты, а Уилсон потребовал, чтобы эту информацию от Хауса скрыли, — чтобы преподать урок его эго и безрассудству.