То, что жилище для Кэмерон есть нечто святое, только подтверждается ее последующими отношениями с Чейзом. Во втором сезоне, в серии «Охота» (2–7), после того, как Кэлвин, больной СПИДом, пошутил, сказав, что Кэмерон слишком правильная, она решается на эксперимент. Но даже эта попытка попробовать быть менее нравственной оказалась довольно смазанной. Она припрятала таблетки, предназначенные для больного, а затем отправилась в кабинет, плотно закрыла дверь и выпила их. Непонятно, позвала она Чейза до этого или после того, как приняла их, но как только он появился на пороге, сомнений относительно того, зачем она его позвала, не осталось. Очевидно, предлогом было приглашение выпить с ней, так или иначе глаза у нее горели и была она явно под кайфом. Показательно, что, только оказавшись внутри знакомых и надежных четырех стен, она смогла отдаться своим порывам. Для нее это был компромисс, нечто среднее между образом благочестивой и добродетельной особы и развязной и похотливой девицы, которая «пришла на вечеринку, повеселилась, наглоталась таблеток, потянуло на секс», то, по поводу чего ее дразнил ее пациент. И на один вечер она решила, что Чейзу можно довериться, так как он никому не расскажет о ее падении.

Возможно, именно эта защищенность на собственных барьерах заставляет ее с таким упрямством рушить барьеры вокруг окружающих. Потому что больше всего Алисой Кэмерон хочется проникнуть в хорошо укрепленную и обороняемую крепость, которой является Хаус.

Влезть в душу Хауса — непростое дело.

Человек, для которого нарушить личное пространство других — раз плюнуть, свое собственное пространство оберегает с особой тщательностью. Он извлекает уроки из общения со своими больными, а его подручные испытывают на себе тот образный взлом и проникновение, которые являются его специальностью. Смерть мужа Кэмерон, приводы Формана в полицию, болезнь отца Чейза — Хаус собирает все эти факты как сорока-сплетница и упоминает о них в разговоре ради шантажа или дабы увидеть реакцию собеседника. Кадди тоже не поздоровилось, когда Хаус, Чейз и Форман раздобыли ключи и обшарили ящик, в котором она хранила нижнее белье в серии «Шалтай-Болтай» (2–3). Цель этой операции — увидеть ее реакцию. Хаусу известны многие трюки операций по взлому и проникновению, поэтому сам он делает все, чтобы не подвергнуться подобному насилию.

Бесполезно пытаться понять характер Хауса, изучая то, что его окружает. И его дом, и кабинет выглядят совершенно безлико, хотя кабинет невозможно представить без «Волшебного шара», [91] а его самого — без трости. Кэмерон как-то заметила, что обстановка дома Хауса характерна для человека, страдающего ожирением и отрезанного от мира. Совершенно очевидно, что Хаус не смотрит передачи о том, как обустроить дом, а если когда-то и смотрел, то воспринял полученную информацию с опаской. Чтобы узнать о Хаусе больше, недостаточно порыться в его шкафах. Необходимо заглянуть внутрь этого человека.

Проникнуть сквозь внешнюю оболочку Хауса отнюдь не просто. Эта крепость выстроена из сплошного кирпича — слегка истертого, местами треснувшего; она окружена колючей проволокой и неухоженными лужайками. Даже если вы бесцельно слоняетесь за оградой этой крепости, все равно возникает неприятное ощущение, что за вами наблюдают. Это — дом Хауса, он отличен от прочих. Если границы других домов отмечены белой изгородью из штакетника, Хаус окружил себя границей, выстроенной из огромного количества маленьких белых таблеток.

Пристрастие Хауса к викодину ни для кого не секрет. Омертвение мышцы бедра доставляет ему постоянную боль. Во всяком случае, так он утверждает. Но, как нам продемонстрировала Кадди, заменившая викодин на другой препарат, таблетки для Хауса являются не столько лекарством, сколько эмоциональным допингом. Изначально викодин помогал ему справляться с невыносимой болью, однако сейчас он помогает Хаусу преодолеть любой дискомфорт. Как человек, который отгораживает и защищает свое пространство от остального мира, Хаус постарался выстроить его таким образом, чтобы отгородиться от острых углов; поначалу это было непреднамеренно, но сейчас он делает это целенаправленно, укрепляя стену отчуждения всякий раз, когда глотает очередную таблетку.

Похоже, родители Хауса так и не побывали в его доме; в большинстве случаев он просто гасил свет и притворялся, что его нет дома. Уилсон обнаружил, насколько противоречив Хаус в отношении своих гостей, когда во втором сезоне сам оказался в ловушке, сродни вращающейся двери. Хаус разрывается: с одной стороны, он ревностно стремится защитить свое пространство, а с другой — ему приятна компания другого человека. В результате жизнь Уилсона превращается в ад. Учитывая прием, который Хаус обычно оказывает попавшим в его крепость, отказ впустить Кэмерон является актом милосердия.

Хаус скрывает от посторонних и свою внутреннюю жизнь. Он не знакомит родителей со своими коллегами, скрывает от друга игру в карты, а эмоции держит в стороне от поступков. Трудно сказать, устраивает ли его такая сегментированная жизнь. Возможно, он настолько к этому привык, что не хочет ничего менять. Но дуновение ветра может сбить с пути самого опытного путешественника. Совершенно неожиданно одному человеку удалось проникнуть в святое святых внутреннего мира Хауса. И когда он это обнаружил, его охватила паника. Конечно, помогло то, что у Стэйси была карта, — когда-то они были близки.