— Вы должны куда серьезнее относиться к безопасности членов сообщества, избравшего вас на пост мэра, — сказал бенгальский тигр, величественной поступью проходя мимо.

— Уверяю вас, досточтимый Шер-Хан…

Но тигр даже не остановился, чтобы услышать оправдания Шарманьяка.

— Что ж, если вы все равно уходите, не забудьте внести деньги в Фонд сообщества Феррипорт-Лэндинга, — продолжал говорить принц и дал пинка Семерке, который тут же поднял котелок повыше, чтобы всем было видно, однако никто не кинул в него ни пенни.

— Нашему городу определенно нужен другой мэр, — сказала Королева Червей на прощание.

Шарманьяк никак не отреагировал на это, провожая последних гостей.

— Опусти котелок, Семерка, — скомандовал он, и коротышка медленно опустил на пол совершенно пустой котелок, правда, на всякий случай заглянул в него.

— Нам нужна наша бабушка и ее друг, — требовательно сказала Сабрина.

— Сами во всем виноваты! — воскликнул Шарманьяк, поворачиваясь к ним.

— Что-о?!

— Да-да! Ведь это вы привели его за собой!

— Не можете заставить вашего великана слушаться, нечего было его заводить, — упрекнула Шарманьяка Дафна.

— Я его и не заводил вовсе. Только полный идиот, который хочет, чтобы его съели на завтрак, может идти на какие-то сделки с великаном, — сказал Шарманьяк.

— Это ложь! — крикнула Сабрина. — Он один из ваших головорезов, как и те бандиты, с кем вы встречались в горной хижине.

— Барышни, не забывайте: в моих жилах течет королевская кровь! У меня не бывает головорезов, бандитов и наемников! Те люди на меня не работали. Я приехал туда, чтобы арестовать их вместе с их боссом.

— А если не вы ими командуете, тогда кто же? — спросила Сабрина.

Шарманьяк выхватил у нее из рук видеокамеру, быстро раскрыл небольшой экран сбоку, перемотал пленку, нажал на кнопку «Пуск» и отдал камеру девочкам.

Изображение на экране сначала сильно дергалось, но потом стало гораздо лучше: по-видимому, снимавший поставил камеру на камень на холме рядом с фермой Эплби. Разговаривали четверо мужчин. Двое были очень высокого роста, один — низенький и толстый, а четвертого вообще не было видно. Эти трое были теми самыми бандитами, которые угрожали им около больницы, — Бобби, Тони и Стив. Наконец в кадре показался и четвертый — он стоял лицом к камере, широко улыбаясь. Это был Джек.

— Это вещественное доказательство мы обнаружили у Джека после его ареста, — сказал Шарманьяк. — Он хотел снять на видео, как убивает великана. С покупкой фермы это никак не связано. По его признанию, он думал, что фермер уехал.

Джек расхохотался прямо в объектив, потом показал маленькую горошинку белого боба, лежавшую у него на ладони, и тут же бросил ее вниз, к подножию холма. А дальше шли уже знакомые кадры: как бобовый росток врос в небо, как великан разрушил ферму.

— Вы что же, разве не хотите купить этот город, чтобы восстановить свое королевство? — спросила Дафна.

— Напротив, я как раз пытаюсьприобрести в этом городе все, что смогу, — сказал Шарманьяк. — Только есть куда более подходящие способы добиться этого, чем выпускать на волю великана и позволять ему устраивать бог знает что.

Сабрина не знала, как реагировать на его заявление: ужаснуться или же с уважением принять его честное признание.

— А зачем вы тогда послали за нами шерифа? — спросила Дафна.

— Он должен был подобрать вас на дороге и отвезти куда-нибудь, где вы были бы в безопасности, пока мы не поймаем великана и не найдем вашу бабушку, — сказал Шарманьяк.

— Но ведь все вечножители хотят нашей смерти, — сказала Сабрина. — Почему в таком случае вы хотели помочь нам?

— На то есть причины.

— Ничего не понимаю, — сказала Дафна. — А почему Джек привел нас сюда и рассказал убедительную историю о том, какой вы плохой человек?

— И почему он хотел оставаться на связи с нами, — спросила Сабрина, подавая Шарманьяку свою рацию, — если на самом деле просто собрался удрать?

— Потому что, пока вы были здесь заняты, он мог вернуться к вам домой, — сказал принц.

— Но как он войдет в дом? — удивилась Сабрина. — У негоже нет ключей.

— Ой, ему ключи и не нужны! — ужаснулась Дафна. — Мы забыли попрощаться с домом, когда уходили. Мы ведь улетели благодаря туфелькам. Дом, выходит, остался незапертым…