— Вы и вправду уверены, что хотите наружу? — с тихой злобой поинтересовалась дверь. — Там сейчас не очень приятно. Здесь гораздо безопаснее.

— Уверены, — произнес добравшийся до последних ступенек Гарри.

— А знаете ли вы, чему вы себя подвергаете в… — начала дверь, но в этот момент Драко подвинулся — преднамеренно или нет — и свет факела упал на пристегнутый к его поясу меч. Казалось, дверь съежилась. — Я не знала, что это вы… — обратилась она к Драко и широко распахнулась.

Лицо Драко от удивления вытянулось, но Гарри не обратил на это внимания. Сквозь распахнутую дверь он увидел лоскут звездного ночного неба и узкую полоску травы, — снаружи, — подумал он, — наконец-то…

Он шагнул за дверь, и Флёр с Драко последовали за ним.

**************

С чувством свирепого удовлетворения Снэйп смотрел, как в проеме закрывающейся двери меняется лицо Сириуса, так уверенного, что Снэйп поможет ему решить небольшую проблему, какой бы грязной она ни была, — недоверие… отчаяние… и — хлоп! — дверь шумно закрылась.

Сириус был из той породы людей, кому все давалось легко, без борьбы и без лишений, из той породы людей, к кому окружающие всегда были готовы броситься на подмогу, из той породы людей, кому весь мир был готов все отдать, не дожидаясь просьб.

Хотя, конечно, это было не то, чтобы совсем правдой…

Не задумываясь над тем, что он делает, Снэйп прошел на кухню и слепо уставился в стену.

Азкабан.

Он остановил смех Сириуса, заткнул его навсегда. Временами Снэйпа посещали сны про Сириуса в Азкабане, где смех его рассыпался криком, словно осколками разбитого стекла. В этом было какое-то особое удовольствие, грызущее, темное…

Все это было очень странно: ведь из всех людей он больше всех ненавидел Джеймса — просто за то, что он был именно таким… Если Сириус обожал дразнить и доставать Снэйпа, пряча его учебники и отвлекая во время экзамена непристойными песенками, то Джеймс… просто не обращал на него внимания, смотрел на него, как на пустое место.

А потом Джеймс спас ему жизнь, и это было просто ужасно.

Он помнил, как Джеймс оттащил его прочь от Стонущих стен и швырнул на землю, извергая проклятья в адрес Сириуса, и Снэйп поблагодарил его — не так, как это обычно делают люди, его все еще трясло от страха и потрясения, — он благодарил за спасение своей жизни, хотя они и не были друзьями, а Джеймс взглянул на него своими холодными серыми глазами и произнес:

— Я сделал бы это для каждого.

И в этот миг он возненавидел его еще больше, возненавидел так, как он уже не возненавидит никого на свете.

Но теперь Джеймс был мертв, и в этой ненависти не было никакого смысла. Джеймс был мертв, Лупин — жалок… для ненависти остался только Сириус. Сириус не был похож на того, кто сказал бы ему, что он пустое место… Сириус, которого Джеймс любил, — Снэйп даже не мог себе представить, что так можно любить. Не друга — вообще кого бы то ни было.

Знак Мрака на руке горел и жег — как и всегда, когда он волновался и у него тряслись руки. Присев за кухонный стол, он включил радио. Резкий голос диктора Всемирной Волшебной Сети заполнил пространство:

Снэйп подскочил на ноги, выключил радио и прежде, чем понял, что же он собирается сделать, повернулся и бросился из кухни по коридору ко входной двери, распахнув ее и впустив холодный ночной воздух.

Сириус все еще стоял там, понурив голову, не похожий на человека, который чего-то или кого-то ждет, — скорее, на того, кому некуда больше пойти. Он резко вскинул голову, когда Снэйп распахнул дверь, его глаза полыхнули удивлением, гневом и — надеждой.

Сжав в руках дверную ручку, Снэйп прорычал:

— Ладно, Блэк. В десяти словах сообщи мне, зачем ты здесь, или же Заклинанием Репульсус я зашвырну тебя куда-нибудь в сторону Хогсмида.

Похоже, Сириус считал число десять недостаточным.

— Мне очень нужна твоя помощь, — произнес он сквозь зубы.

— Это пять слов.

— Мне очень нужна твоя помощь, ты — ужасный, самодовольный, законченный ублюдок, — взорвался он, потеряв терпение. — Вот тебе твои десять слов, Снэйп, как ты и просил.