Доктор видит, как женщина слегка приподнимает полузакрытые веки и улыбается ему виноватой улыбкой. Её губы, это нежно-розовые кораллы, а глаза, черные как летнее ночное небо, в котором ярко сияют звёзды. А может, это блестят слёзы в её глазах? Вот одна из них уже катится по её щеке, вот другая… Хотя возможно, всё это может просто показалось, и виноватый взгляд, и слёзы, и звёзды…

— Моя красавица, вы ослепительно хороши! — склоняется к изящной женской ручке человек в черном халате.

А впрочем, на нём уже и не халат вовсе, а самый настоящий черный торжественный фрак, из-под которого выглядывает белая кружевная манишка. Белые перчатки на руках мужчины так ослепительны белы, что доктор неожиданно сравнивает их чистоту с белизной первого снега…

— Подождите…подождите! — поворачивается к доктору мужчина в черном фраке и кокетливо склоняет набок голову. — Закрепите вашу мысль, пожалуйста! Можете на бумаге в стихах, это ещё лучше! Про первый снег, и первую любовь… Пусть это будет ваша стезя, а я пока развлеку нашу красавицу. Последнее танго явно не для вас, вы неловкий и неуклюжий, как настоящий медведь после спячки…Петь и играть на гитаре вы тоже не умеете. Медведь, говорят, вам наступил на оба уха. Жаль, но кажется, он отдавил вам тогда, ещё при рождении всю голову. Замолчите же! Петь, даже на караоке, не ваш профиль. Вот таким же безголосым был мой названный брат, который к тому-же очень сильно боялся крови… А я всегда подбрасывал ему в койку мертвых безголовых птиц. Не хмурьтесь моя красавица. В детстве мы все немного жестоки. Так я учил его быть мужчиной… Кстати, с чего бы это я так с вами разоткровенничался? Не знаете? Вот и я тоже не знаю, какая муха меня укусила? Муха или мука неразделённой любви! Идемте моя красавица, идёмте. Я приглашаю вас на танец. Должен же кто-то здесь развлекать вас… Бука-доктор не ваш кавалер на сегодня. К тому-же, не будем забывать, он ваш брат…

А человек в черном фраке прекрасно танцует! Дама в розовом платье в его руках кажется маленьким мотыльком, который вот-вот должен от него упорхнуть, улететь, умчаться прочь как от хищника. Но этого не происходит. Розовый мотылёк принесёт себя в жертву, отдастся с восторгом на растерзание зверю, для которого чужие страдания как наслаждение… Какая чушь! Ради чего такие жертвы? Но какими влюблёнными глазами смотрит дама в розовом платье, на своего кавалера, так что становится неловко, словно ты подсмотрел что-то запретное, глубоко тайное, интимное… Доктор вздыхает и отводит глаза от танцующей пары.

Звучит последний аккорд " последнего танго", и розовый мотылёк, вдруг вскрикнув, падает к ногам хищника и замирает, сложив руки перед собой на груди, словно безоговорочно капитулируя перед тем, кто с явным вожделением тянется к его хрупкой шее… Но это же Эртэ! Неужели она… прилетела?

— Эртэ? Подожди Маг… подожди…

Какой странный спектакль сейчас был разыгран, какие талантливые актёры приняли в нём участие. Как можно было поверить, что сама Эртэ примчалась в этот замок со своей планеты. А может, этот инцидент говорит лишь о том, какое огромное присутствует желание увидеть её, узнать даже в облике другой женщины. Хотя это ожидание явно затянулось!

И он тоже хорош, поддался на удочку Мага, и лишь только Далв, как наивный ребёнок, оказался прав. Если бы не его слёзы, когда он тащил своего взрослого друга из зала, кто мог услышать то запретное имя, что выкрикивал доктор, и те слова обвинений, что последовали затем…

— Какой я болван! Странно, я совсем раскиселился от ревности, как самый настоящий ревнивец. Хотя эта женщина мне абсолютно незнакома. Чушь, чушь собачья, она вовсе не Эртэ… — убеждает сам себя доктор. — Она Кемрэ…

— Она Кемрэ, с которой, у вас был тайный уговор, добыть коня… Настоящего коня, а не кровожадного даКона… который вынесет на себе спящую королеву… Время подходит к логическому концу…

Вот теперь всё встаёт на свои места. Всё ясно и понятно! Время подходит к концу. Какой странный ребёнок, этот Далв. Молчаливый, и вместе с тем довольно умный и забавный. Бледный, худенький, а оттого кажущийся хрупким и болезненным мальчиком. Он, словно неземное порождение, эфемерное, загадочное. Его узкое худощавое лицо лишено симметрии. Одна половина лица сглажена и создает нежный овал, а другая половина лица более груба и решительна. Здесь словно воочию сошлись два великих начала любви, мужчины и женщины, матери и отца ребёнка. Хотя едва ли это так заметно! Если приглядеться к ребёнку, то это обычный мальчишка, самый обыкновенный, на глаза которого в этот момент уже наворачивают настоящие слёзы отчаяния…

— Далв, хватит меня тащить из зала. Объясни, что всё это значит. Или ты хочешь мне сказать, что тебе не нравится этот танец, как его… "последнее танго любви"? Было бы непонятно, если это танго кому понравилось? Но я терплю, ради дела. Что ты такой нервный? Или я не прав? Плох тот актёр, кто не уважит публику и не станцует танго ещё раз, на "браво", на "бис" помимо воли. Пусть Маг покуражиться, как сказал бы мой дед. Ты этого не поймёшь мальчик, ведь пока ты лишь ребёнок… Ты опять мне что-то хочешь сказать? Неугомонный! С тобой не соскучишься. Ну зачем ты притащил меня к этому сараю? Едва ли здесь может быть что-то ценное…

— Пока звучит музыка, и танцует Маг, быстро откройте эту дверь! Вот ключи!

Внушительная связка ключей неожиданно появляется в руках Далва, и доктор, недоумевая, смотрит на мальчика, а затем на огромный ржавый амбарный замок, что висит на двери сарая.

— Ты украл ключи? Зачем?

— Я их взял…на время!

Едва ли такой убедительный ответ устраивает доктора, и это Далв понимает.

Склонив голову, он упрямо сдвигает брови вместе.

— Здесь то, что нам нужно, и принадлежит по праву. Время не терпит, доктор Апрель! Вы это сами сказали. Кемре торопит… Скоро музыка закончится последним аккордом…