На правом боку великана висел широкий кинжал, а на левом – огромный меч, под стать его богатырскому телосложению.

Было видно, что рыцарь пользуется популярностью среди посетителей трактира. Его то и дело окликали из-за столов. Некоторые просто здоровались, а другие протягивали ему навстречу наполненные вином кубки. Однако рыцарь отказывался от вина, отвечая приятелям то вежливой улыбкой, то острым словом.

Подойдя к стойке, он обменялся с трактирщиком приветствиями и осведомился:

– Как поживает твоя жена, дружище?

– Не знаю, господин рыцарь, – уныло отозвался тот, поставив перед мужчиной кубок из странного, зеленоватого металла, доверху наполненный красным вином. – Я не разговаривал с ней две недели.

– Почему?

– Представьте себе: эта старая дура вздумала пудрить лицо и подводить глаза и губы краской!

– И что же тут плохого?

– То есть как это что, – растерялся трактирщик. – Все в этом мире должно быть естественно, так учит Его Светлость Властитель Лмерк.

– Все, что есть у женщины, чтобы выжить в мире мужчин, – это ее красота, – спокойно проговорил рыцарь. – Нет ничего зазорного в том, что твоя жена прибегает к помощи красок, желая сохранить розы и лилии на своих увядающих щеках.

Трактирщик насупился, но возражать не решился. Рыцарь тем временем отхлебнул из кубка, а затем спросил:

– Что слышно в Анаране? Казнят кого-нибудь?

– Сегодня вроде бы нет. А вчера одному крестьянину отрубили ноги и руки за то, что он сорвал пучок колосков с хлебного поля знатного мага.

Рыцарь мрачно усмехнулся и проговорил:

– Весело живется на свете лагорийскому бедняку. Андрей ущипнул себя за руку, надеясь проснуться.

Но это не подействовало. Тогда он, вспомнив о своем решении играть по установленным во сне правилам, чуть выдвинулся вперед и сказал:

– Простите, что вмешиваюсь. Вы сказали, что крестьянина четвертовали за то, что он сорвал несколько колосков?

– Эти колоски, равно как и сама земля, на которой они произрастали, принадлежат знатному магу, – сказал трактирщик, окинув Андрея быстрым холодным взглядом.

– Это чудовищно, – сказал Вершинин. Широкоплечий рыцарь взглянул на него с интересом.

– Совершенно справедливые слова, – сказал он. – Кажется, мы с вами не знакомы. Могу я узнать, кто вы?

– Меня зовут Андрей. Андрей Вершинин.

– А меня Бройль, – представился рыцарь. – Должно быть, вы обо мне слышали?

Андрей покачал головой:

– Нет. Я только сегодня приехал в ваши края.

– Вот как? Что ж, надеюсь, что вам понравится в Анаране. – Рыцарь отхлебнул вина и сказал, вновь обращаясь к Вершинину: – Вы уже где-нибудь остановились?

– Нет, – честно признался Андрей.

«Я не уверен, что вообще должен где-то останавливаться», – хотел добавить он, но трактирщик его опередил.

– Господа, – сказал он, – у меня есть отличная меблированная квартира. Чистая, с исправным обогревом, двумя отличными кроватями и окнами на улицу.

– И во сколько синедролей обойдется нам это сокровище? – поинтересовался рыцарь.

– С вас я возьму двадцать синедролей за ночь. Рыцарь взглянул на Андрея.

– Признаться, я сейчас на мели, – сказал он. – Если вы согласны снять эту квартиру на двоих и поделить плату пополам…

– Я согласен, – выпалил Андрей.

И тут же подумал, удивляясь себе: «Какого черта я это сказал? У меня ведь даже денег нет.».

Он поискал взглядом Данко, чтобы спросить у него совета. Мальчик стоял в отдалении, перед стеной, на которой висела клетка с какими-то птицами. Судя по странным звукам, он пытался подражать из свисту.

– Этот мальчик – ваш слуга? – осведомился рыцарь.

Трактирщик снова опередил Андрея и сказал:

– Для слуги я могу поставить в прихожей кушетку, – сказал он. – Если, конечно, это вас устроит.

– Нас устроит, – ответил за Андрея рыцарь и протянул трактирщику свою огромную ладонь: – Значит, по рукам?

– По рукам! – ответил трактирщик и с готовностью пожал руку рыцаря.

На улице совсем стемнело. Песчаный ветер дул все с тем же остервенением. Он взбаламучивал наползающий багровый туман и взбивал его, словно масло.

Едва они вышли на улицу, как в отдалении послышался страшный скрежещущий звук. Мгновение он звучал на высоких и визгливых тонах, а затем снова стал тише.