На мгновение Гилд застыл, вдыхая пряный аромат. Казалось, природа собрала здесь все разнотравье, мягкие, шелковистые стебли перемежались с цветами уходящего лета, и над всем этим стояла тишина, нарушаемая лишь перезвоном пчел да трепетом стрекозиных крыльев.

Лита постелила на траву кусок грубой домотканой холстины, а сверху него были выложены все припасы, в центре красовался здоровенный кувшин с терпким молодым вином. Не теряя времени, вся троица расселась вокруг импровизированного застолья и приступила к трапезе. Эльфы шли до деревни долго, а ели лишь рано утром, Лита тоже была голодна, а потому все с охотой накинулись на еду. Отламывая куски еще теплого серого хлеба и деревенского сыра, они разлили по кружкам золотое вино. Тепло, покой и компания друзей делали свое дело, и вот уже непринужденный разговор лился над поляной. Первое время Гилд помалкивал, больше прислушиваясь к чужим словам, но после того, как Лита будто случайно, в подтверждение своих слов, несколько раз коснулась его рукой, он тоже подключился к беседе. Он охотно рассказал ей, из каких родом мест, где жил раньше, что делал и почему оказался в этих краях. Девушка слушала внимательно, будто пытаясь уловить в рассказе что-то еще, не высказанное вслух.

— А жена или невеста у тебя были? — все с той же мягкой улыбкой, как бы между прочим, поинтересовалась она.

— Нет. Откуда?.. — Гилд отрицательно мотнул головой.

Терпкое вино уже чуть начинало кружить голову, делая общение свободнее, а речи раскованнее. В другое время он мог бы выпить весь кувшин в одиночку и не почувствовать ничего, даже слабого опьянения. Сколько раз ему приходилось сидеть за столом в гарнизоне с людьми, после чего его собутыльники заканчивали возлияние, валяясь под столом, а он оставался трезв. Все дело было в настрое. Но сейчас ему хотелось расслабиться, сбросить оцепенение, охмелеть, упасть в траву и слиться со всем сущим в мире. Хотелось беззаботности и покоя, и он получал их сполна.

Кружки наполнялись вновь и вновь, смех становился все громче, хотя причина его была все неуловимее. Вот Риан и Лита уже отрывают хлеб с одного куска, а потом женщина и вовсе наклонилась к Гилду и, потянув его за руку, отхлебнула из кружки, фыркнув и чуть забрызгав вином. Он засмеялся, уже не понимая чему, а Лита словно случайно оперлась рукой на его бедро, снова спрашивая о чем-то.

— Я тебе по секрету скажу, — женщина заговорщицки приблизилась к его уху, — ты очень милый!

И видя его смущение, захохотала в полный голос:

— Он милый, верно, Риан? И совсем не испорчен…

— Такого уравновешенного и разумного парня действительно, и за морем не сыщешь, — с серьезным видом заявил альв. — Мы в лесу все такие. — и подмигнул Гилду.

В другое время Гилд бы смутился, а то и вовсе обиделся на друзей, но сейчас ему было приятно внимание к себе этой милой женщины. От нее пахло солнцем, травами, хлебом и только что выпитым терпким, молодым вином. Она была уже изрядно пьяна, но не стыдилась этого.

— Ты уже не боишься меня? — спросила Лита, и, протянув руку, провела пальцем по заостренной кромке уха, торчащей из под заплетенной косы.

В ответ на это прикосновение Гилд почувствовал, будто легкая судорога прошла по телу, разрушая хмель. Он непроизвольно дернулся, испугавшись самого себя, и чуть отпрянул. Наблюдавший за ними со стороны Риан коротко хохотнул.

— Вот видишь, мы просто одичали совсем без женской ласки и заботы. Скоро совсем как ваши монахи станем бояться на женщин глаза поднять. — Сказал он Лите.

— Вот, ты-то точно меня не боишься! — ответствовала женщина.

Она была уже навеселе, хихикала и смеялась, не переставая, а ее тонкая кофта все больше съезжала с округлых плеч.

— Я помню, как ты пришел ко мне прошлой осенью, — продолжала она, — как стоял в сенях и смотрел на меня. А потом испугался и сбежал… странный вы народ, альвы. Но теперь то ты меня не забоишься?

Она придвинулась к нему ближе и, наклонившись, припала к твердым Риановым губам. Он вмиг почувствовал ее жаркое дыхание, мягкую полную грудь и сладкий вкус губ. Руки сами сжались в объятия.

— Нет… — едва выдохнул он, притягивая ее плотнее к себе. — Как можно тебя бояться? Иди сюда скорее.

Лита не поняла, да уже и не слышала последней, сказанной на языке альвов, фразы, но глаза ее сами прикрылись в сладкой истоме, и женщина тут же повалилась на мягкую траву. Риан с радостью последовал за ней, позабыв обо всем на свете.

пить и пить твое дыханье…

и вдыхать твой сладкий стон…

от моих прикосновений…

так легко прогнется стан…

и ты всхлипнешь от желанья…

и ко мне протянешь руки…

умоляя о продленьи…

восхитительнейшей муки…

С чем сравнить этот огонь, текущий по жилам, когда все мысли и разум тонут в прерывистом стоне охваченной страстью женщины? Разве что с потоком лавы, бегущим вниз с охваченного огнем жерла вулкана. Или, может быть, с огромной волной, захлестывающей берег, сметая все на своем пути. Губы, жадно пьющие друг из друга, переплетенные руки и ноги, волосы, запутавшиеся в траве. Где настоящее, где прошлое? Нет его, развеялось дымом, улетело одуванчиковым пухом, рассыпалось теплой пылью.