Шрифт:
Он сделал фальшиво-испуганные глаза и погрозил Бревкову пальцем:
– Кирилл! Ведь ты же дал слово молчать! Кирилл расцвел. Мистификация получилась хоть куда.
– Молчать? Но я знаю, что Анна Евграфовна женщина передовая и простит мужчинам их маленькие шалости. Тем более – больших денег это не стоило. Сколько ты тогда заплатил? Сто сорок?
– Сто сорок, – подтвердил Терентьев. – Да на чай десять рублей.
Жена переводила взоры с одного весельчака на другого и наконец убежденно воскликнула:
– Да вы врете! Хотите подшутить надо мной. Дразнитесь.
Бревков никогда не мог примириться с тем, чтобы его шутки так легко разгадывались.
– Мы шутим? Ха-ха! Ну, хорошо! Да-с, Анна Евграфовна, мы шутим! Не придавайте нашим словам значения…
Он помолчал и затем обернулся к Терентьеву:
– А знаешь, насчет этой испанки Морениты ты оказался прав!
Терентьев никогда не знал никакой испанки Морениты, но вместе с тем счел необходимым обрадоваться:
– Видишь! Я говорил, что буду прав.
– Да, да, – медленно кивнул головой Кирилл. – Она сейчас же от тебя и поехала к этому жонглеру. Ха-ха! А ведь как уверяла тебя в своих чувствах.
Бревков ударил себя ладонью по лбу.
– Кстати! Все собираюсь спросить тебя: это ты засунул мне в карман тогда утром желтый шелковый чулок?
– Так он был у тебя? – захохотал Терентьев. – А мы-то его искали…
Жена сидела не шевелясь, опустив глаза.
– Вы это серьезно… господа? – спросила она странно спокойным тоном.
Кирилл Бревков вздрогнул:
– О черт возьми! Я, кажется, наболтал лишнего! Простите, сударыня. При вас не следовало вспоминать о таких вещах…
Она вскочила.
– Вы эт-то серь-ез-но?!
В тоне ее было что-то такое, отчего муж поежился и рассмеялся бледным смехом.
– Милая, но неужели ты не видишь, что мы шутим с самого начала? Никуда я не ездил и все время сидел дома. И с Кириллом не виделся…
Муж думал, что Бревков тоже сейчас расхохочется и успокоит жену. Но Бревков был не такой.
– Неужели вы так близко принимаете это к сердцу, Анна Евграфовна? Ну что здесь, в сущности, ужасного? Все мужья это делают и остаются по-прежнему любящими мужьями. Из-за мимолетной встречи с какой-нибудь канатной плясуньей не стоит…
Жена закрыла лицо руками, заплакала и сказала сквозь рыдания:
– Вы негодяи! Развратные подлецы…
– Кирилл! – вскочил с места Терентьев. – Перестань. Довольно! Аничка… Ведь он же это нарочно…
– Не смей ко мне прикасаться, негодяй! Я тебе не испанка!
– Сударыня! – сказал Бревков. – Он больше не будет, он исправится…
Анна Евграфовна оттолкнула мужа и ушла в спальню, хлопнув дверью.
– Началась история! – сказал муж, обескураженно почесав затылок. – И нужно было тебе выдумать такую чепуху!..
Сидя в кресле, Кирилл Бревков хохотал, как ребенок…
– Анюта! А Анюта!.. Отвори мне. Ну, брось глупить. Мы же шутили…
Молчание было ответом Терентьеву.
– Анюта, Аня! Что ты там делаешь? Открой! Кирилл хотел подтрунить над тобой, а ты и поверила… Ха-ха.
– Не лги! Хоть теперь не лги… в память наших прежних отношений. Все равно твои жалкие оправдания не помогут…
За дверью послышались рыдания. Потом все стихло. Потом дверь распахнулась и из спальни вышла Анна Евграфовна, в шляпе, с чемоданчиком в руках.
– Я уезжаю к тете. Потрудитесь не разыскивать меня – это ничему не поможет. Приготовьте Гришу ко всему этому. Мне было бы тяжело его видеть. Прощайте, Бревков.
– Анна Евграфовна, – кинулся к ней Кирилл. – Неужели вы поверили? Мы же шутили!!
Она слабо улыбнулась и покачала головой.
– Не лгите, Бревков. Дружба великое дело, но за негодяев заступаться не следует.
– Анна Евграфовна…
– Прочь!! Довольно.
Она отстранила мужа и вышла из комнаты, высоко подняв голову (еще 10 минут тому назад она решила выйти из «этого дома» с «высоко поднятой головой»).
– Чтоб тебя черти взяли, Бревков, – вырвалось у мужа совершенно искренно. – Ты еще что?! Тебе еще чего надо?
– Чего? – прищурилась вошедшая Пелагея. – А того, что изверги вы все, кровопийцы. Вам бы только вдовью кровь пить, чтобы вдове скорее в могилушку снизойти. Этого вам надо?! Да?! Пожалуйте расчет.