— Насколько понадобится. — Бэт сжала ладонь Мариссы. — Насколько. Понадобится.

Марисса закрыла глаза, стремясь сохранить самообладание, смутно услышав размеренный стук тяжелых ботинок на лестнице, покрытой ковром.

Затем низкий голос Рофа заполнил похожее на пещеру, трехэтажное фойе.

— Что за чертовщина здесь происходит?

— Марисса будет жить с нами.

Присев в еще одном реверансе, Марисса полностью лишилась своей гордости, став настолько уязвимой, словно была обнаженной. Не имея ничего, отдать себя на милость другим, было незнакомым для нее видом ужаса.

— Марисса. Взгляни на меня.

Жесткий тон Рофа был чрезвычайно знакомым, он всегда использовал его с ней, он заставлял ее сжиматься три века. В отчаянии она снова уставилась на пол. Хотя сейчас у нее совсем не осталось времени.

Деревянные створки плотно захлопнулись, словно этого пожелал Король.

— Марисса, говори.

— Роф, отойди, — отрезала Бэт. — Она через столько всего прошла этой ночью. Хэйверс выгнал ее.

— Что? Почему?

Бэт быстро пересказала случившееся, и, услышав это от третьего лица, унижение Мариссы только увеличилось. Когда ее зрение затуманилось, она отчаянно пыталась не потерять его.

Она проиграла сражение, когда Роф произнес:

— Господи, вот идиот. Конечно, она останется с нами.

Трясущимися руками, она прикоснулась к щекам, быстро смахивая слезы, стирая их подушечками пальцев.

— Марисса? Посмотри на меня.

Она подняла голову. Боже, Роф совсем не изменился: его лицо, слишком суровое, чтобы быть по-настоящему красивым, а эти солнечные очки делали его вид еще более устрашающим. Между делом она заметила, что его волосы, стали намного длиннее, чем раньше, и спускались прямо до поясницы.

— Я рад, что ты пришла к нам.

Она прокашлялась.

— Я буду благодарна за краткое пребывание здесь.

— Где твои вещи?

— Они все упакованы в моем доме… эмм, моего брата… в смысле, в доме Хэйверса. Я пришла с Совета Принцепсов и обнаружила все в коробках. Но они могу остаться там, пока я не решу…

— Фритц! — Когда доджен вбежал, Роф приказал, — Отправляйся к Хэйверсу и забери ее вещи. Лучше возьми фургон и дополнительную пару рук.

Фритц поклонился и вышел, двигаясь так быстро, насколько это было возможно для пожилого доджена.

Марисса попыталась подобрать слова:

— Я… я….

— Я покажу тебе твою комнату, — произнесла Бэт. — Ты выглядишь так, будто готова свалиться.

Королева повела Мариссу вверх по роскошной лестнице, и пока они шли, Марисса глянула через плечо. На лице Рофа было абсолютно безжалостное выражение, подбородок застыл, словно бетон.

Она была вынуждена остановиться.

— Вы уверены? — спросила она его.

Он еще сильней напрягся.

— Твой брат мастерски умеет выводить меня из себя.

— Я не хотела причинять вам беспокойство…

Роф не дал ей закончить.

— Это из-за Бутча, не так ли? Ви сказал мне, что ты пришла к копу и вытащила его. Дай угадаю… Хэйверс не оценил твою близость к нашему человеку, правильно?

Марисса смогла лишь кивнуть.

— Как я уже сказал, твой брат ужасно меня бесит. Бутч — наш парень, даже если он не в Братстве, и все, кто заботятся о нем, заботятся и о нас. Так что ты можешь поселиться здесь до конца своей жизни, и хватит об этом. — Роф подошел к основанию лестницы. — Гребаный Хэйверс. Гребаный идиот. Я найду Ви и сообщу, что ты здесь. Бутча пока нет рядом, но Ви знает, где найти его.

— О…. нет, вам не нужно…

Роф не остановился, не колебался ни минуты, напоминая ей, что не стоило говорить королю, что ему делать. Даже если это было из разряда: «О, вам не нужно об этом беспокоиться».

— Хм, — прошептала Бэт, — хорошо хоть, что он не вооружен сейчас.

— Я удивлена, что он так сильно озабочен.

— Ты шутишь? Да это же ужасно. Выгнать тебя прямо перед рассветом? В любом случае, давай устроим тебя.

Марисса сопротивлялась нежному потягиванию.

— Вы так благосклонно встретили меня. Как вы можете быть такой…

— Марисса. — Темно-синие глаза Бэт излучали спокойствие. — Ты спасла мужчину, которого я люблю. Когда он был ранен, а моя кровь была недостаточно сильной, ты сохранила ему жизнь, дав свое запястье. Будем предельно честными. Нет абсолютно ничего, чего бы я не сделала для тебя.

Когда наступил рассвет, и лучи солнца проникли в пентхаус, Бутч проснулся полностью возбужденный и вжимающий свои бедра в скомканные атласные простыни. Покрытая потом кожа была гиперчувствительной, а эрекция пульсировала.