— Что ж, Макс, — ответил Карлайл, взвешивая каждое слово, — я не против. Вот это — возможный ключ к разгадке одной грандиозной аферы. — Он пересек комнату и опустил тетрадрахму в ладонь Макса. — Что скажешь?

В течение нескольких секунд слепой ощупывал монету, легонько касаясь ее кончиками пальцев — Карлайл взирал на это с самодовольной усмешкой, — затем, сохраняя серьезность, он взвесил тетрадрахму на ладони и в заключение лизнул ее языком.

— Итак? — требовательно спросил гость.

— Мне недостает информации, чтобы быть уверенным. И если бы ты открыл мне немного больше из того, что тебе известно, быть может, я пришел бы к совсем иным выводам…

— Само собой, — с радостной ухмылкой вставил Карлайл.

— Что ж, тогда я советую тебе арестовать горничную, Нину Брен, связаться с полицией Падуи, ознакомиться с некоторыми подробностями карьеры Элены Брунези и предложить лорду Систоку вернуться в Лондон, чтоб выяснить, что еще пропало из его коллекции.

Карлайл нащупал стул и бессильно на него опустился. Он ни на секунду не мог отвести глаз от банального, в сущности, зрелища — благодушного лица Каррадоса, его же собственное лицо еще сохраняло следы недавнего самодовольства, теперь уже выцветшего и поблекшего.

— Боже милостивый! — наконец выговорил он. — Да как ты узнал?

— Разве не этого ты от меня хотел? — учтиво поинтересовался Каррадос.

— Перестань дурачиться, Макс, — сурово сказал Карлайл, — это не шутки.

Внезапно перед лицом этой загадки его охватила безотчетная тревога и неуверенность в собственных силах.

— Как тебе удалось узнать о Нине Брен и лорде Систоке?

— Ты же детектив, Луис, — ответил Каррадос. — Это делается просто. Чтобы что-то узнать, надо просто уметь смотреть и складывать два и два.

Карлайл застонал и в раздражении махнул рукой:

— Это все розыгрыш, да, Макс? И на самом деле ты прекрасно видишь?.. Впрочем, это тоже ничего не объясняет…

— Я действительно прекрасно вижу — как и Видаль. Но только в пределах ближайшего окружения, — ответил Каррадос, легко пробежав пальцем по надписи на монете, — а для дальних расстояний я держу вторую пару глаз. Хочешь проверить, как они работают?

Нельзя сказать, чтобы Карлайл с охотой дал согласие, сделал он это с весьма угрюмым видом. Карлайл чувствовал, что потерпел поражение на своем поле, и это его мучило чрезвычайно, но при этом он испытывал любопытство.

— Звонок как раз позади тебя, если не возражаешь, — сказал хозяин. — Войдет Паркинсон. Приглядись к нему повнимательней.

Паркинсон оказался тем самым человеком, что встретил Карлайла.

— Паркинсон, этот джентльмен — мистер Карлайл, — объяснил Каррадос вошедшему. — Ты запомнишь его на будущее?

Паркинсон охватил взглядом Карлайла с ног до головы, словно извиняясь, но сделал это так легко и быстро, что тому почудилось, будто с него проворно смахнули пыль.

— Сделаю все от меня зависящее, сэр, — ответил Паркинсон, вновь поворачиваясь к хозяину.

— Когда бы мистер Карлайл ни пришел, для него я всегда дома. Это все.

— Очень хорошо, сэр.

— Итак, Луис, — оживленно заговорил Каррадос, когда дверь вновь закрылась, — у тебя была прекрасная возможность изучить Паркинсона, Что ты о нем скажешь?

— В каком смысле?

— Попробуй описать его. Я слепой человек, целых двенадцать лет не видел своего слугу и хочу составить о нем мнение. Я ведь просил тебя приглядеться.

— Это я помню, да только твой Паркинсон из разряда тех людей, о которых и сказать толком нечего. Воплощенная заурядность. Среднего роста…

— Пять футов девять дюймов, — как бы про себя сказал Каррадос, — это повыше среднего роста.

— Такое трудно определить на глаз. Чисто выбрит. Волосы темно-русые. Никаких особых примет. Карие глаза. Хорошие зубы.

— И совсем как настоящие, — улыбнулся Каррадос, — я имею в виду зубы.

— Что ж, я не зубной врач, — отозвался Карлайл, — и не имел возможности детально осмотреть ротовую полость Паркинсона. Не понимаю, к чему ты это все затеял?