— Прежде чем умереть, — сказал Монморанси с деланым смехом, — я хотел бы узнать, месье Каррадос, что случилось со светом. Не уверен, что это работа Провидения.

— Буду великодушен — не стану подозревать вас в том, что вы просто пытаетесь выиграть время. Вам бы, конечно, уже следовало догадаться, как все произошло. Но в подтверждение того, что мне бояться нечего, я не прочь занять вас разговором. У меня в руке был острый нож — вы справедливо заключили, что как оружие он бесполезен, — а прямо под носом — электрический шнур от лампы. Устроить короткое замыкание было проще простого. Перегорели все предохранители — загляните в распределительный щит, что в прихожей, и вы в этом убедитесь. Но лучше обратитесь к месье Домпьеру, у него большой опыт работы с металлами, и наверняка он сможет в доступной форме изложить вам законы электричества.

— Как вы могли понять, что это распределительный щит в прихожей? — негодующе поинтересовался Домпьер.

— Мой дорогой Домпьер, к чему бесплодно сотрясать воздух? — ответил Макс Каррадос. — Какая разница? С таким же успехом могли бы установить его в подвале.

— Действительно, — подал голос Монморанси, — единственное, что нам сейчас нужно…

— Но он находится в прихожей! На высоте девяти футов! — злобно ворчал Домпьер. — Как этот слепой крот ухитрился…

— Единственное, что должно нас сейчас волновать, — продолжил англичанин, подчеркнуто игнорируя сообщника, — так это то, как мистер Каррадос собирается поступить в конечном итоге.

— Конец предсказать не так легко. Однако же я всецело за поддержание статус-кво. Застанет ли первый проблеск наступающего утра нас в том же тягостном положении? Вряд ли, потому что совместными усилиями мы погрузили эту комнату в вечный мрак. Возможно, ближе к утру Домпьера сразит сон, а когда во сне он перекатится к двери, я, ошибочно приняв его движение за попытку к бегству, пошлю ему пулю прямо в… Пардон, мадам, я не подумал — но, заклинаю вас, не двигайтесь!

— Я протестую, месье!

— Не надо протестовать, просто сидите тихо. В конце концов, вполне вероятно, что первым заснет мистер Монморанси.

— Думаю, мы преувеличиваем трудности, — отозвался тот, видимо осененный какой-то идеей. — Сыграем последнюю партию в открытую, если угодно. Нина, мистер Каррадос не причинит тебе никакого вреда, что бы ни случилось, уж будь уверена. Когда я скажу, ты встанешь…

— Есть одно «но», — решительно прервал его речь Каррадос. — Моя позиция весьма ненадежна, и рисковать мне неохота. Вы верно заметили, что я не смогу причинить вреда мадам Домпьер, так что вы двое — залог ее хорошего поведения. Если она встанет с дивана, вы, Домпьер, упадете. Если сделает шаг — мистер Монморанси последует за вами.

— Умоляю, carissima [138] , не делай этого! — с пылкой заботой убеждал Нину муж. — Ведь вместо меня он по ошибке может попасть в тебя. Мы придумаем что-нибудь получше.

— Вы не осмелитесь, мистер Каррадос! — взорвался Монморанси, впервые проявив признаки слабости в этом поединке характеров. — Он не осмелится, Домпьер. Хладнокровно, без всякого повода — да никакой суд присяжных вас не оправдает!

— И этот отказывается отдать должное вашей красоте, мадам Нина, — с шутливой галантностью сказал слепой детектив. — Мой поступок, должно быть, признают несколько своевольным, но когда вы, изящно одетая, в своем настоящем облике, займете свидетельское место и я скажу: «Господа присяжные! В чем моя вина? В том, что я сделал мадам Домпьер вдовой?» — меня оправдают из одной лишь признательности. Мадам, отнюдь не все мои соотечественники слепцы или монахи.

Домпьер дышал спокойно до тех пор, пока с дивана не донеслись приглушенные звуки, однако трудно было с уверенностью сказать, какова их природа: захлебывается ли мадам Нина рыданиями или заходится от смеха.

Прошло, должно быть, около часа с того момента, как мадам Домпьер с торжествующим видом представила своим сообщникам Каррадоса и захлопнула дверь ловушки за слепым детективом. Минута шла за минутой, но положение оставалось неизменным, хотя как минимум двое находящихся в комнате уже пришли в отчаяние, пытаясь найти выход. Их сковывал ужас перед слепым противником, всеведущим в темноте и стреляющим без промаха. Но у мошенников в рукаве был припрятан туз, и вот настал наконец тот момент, когда они вновь воспряли духом. В прихожей послышался звук шагов, впрочем, этому обстоятельству Каррадос, казалось, не придал значения; хотя Монморанси старался говорить погромче, чтоб отсрочить решающий момент. И вот наконец шаги стали явственно слышны, и для сообщников это могло означать только одно. Монморанси отреагировал мгновенно:

— Ложись, Дом! — крикнул он. — На пол! Давай, Гвидо! Ломай дверь! Мы под прицелом!

В ответ послышались глухие удары, и дверь с треском распахнулась. Но на пороге вновь прибывшие — их было человек пять — резко затормозили и на какое-то время замерли в изумлении, разглядывая невероятную сцену, освещенную светом из прихожей и их собственными фонарями. Домпьер и Монморанси распластались — один под окном, другой под дверью, — чтоб представлять наименее удобную мишень для Каррадоса. А на диване мадам Домпьер в ужасе зарылась головой в подушки. Каррадос… Каррадос оставался неподвижен, его руки покоились на столе, пальцы сплелись в замок, он кротко взирал на ворвавшихся в комнату людей и улыбался. И, глядя на эту картину, можно было подумать, что тут происходила какая-то языческая церемония: служители некоего нового культа поклонялись своему доброму божеству. Голос Каррадоса нарушил молчание:

— Вижу, инспектор, вы меня все-таки не дождались.

1846–1935

Перевод и вступление Анастасии Завозовой

Анна Кэтрин Грин родилась в Нью-Йорке в семье юриста. Через несколько лет ее мать умерла родами, поэтому будущую писательницу воспитывала ее шестнадцатилетняя сестра. Несмотря на то, что Анна Кэтрин Грин всю жизнь придерживалась строгой викторианской морали и осуждала суфражисток, типичным «ангелом в доме» ее назвать никак нельзя. Она получила очень неплохое образование, окончив один из немногих колледжей в Штатах, куда принимали девочек. Какое-то время Анна всерьез собиралась стать поэтом и позднее, уже достигнув известности, выпустила несколько сборников стихов.