— Где же дверь?! — закричала я, выходя из себя.

Орас поднялся и медленно подошел ко мне. При этом глаза его просто впились мне в лицо. Так смотрел Кентис во время пожара. Так когда-то на уроках в школе смотрел на меня Сашка. Вернее — почти так. В Сашкином взгляде была любовь, а здесь… Мне показалось, что взгляд Ораса пытается нащупать то место в моей душе, которое сильнее всего кровоточит. Я отвернулась и принялась рассматривать матовый плафон на потолке.

«Если он дотронется до меня, я его убью…»

Но Орас остановился, не доходя двух шагов, распахнул незаметную меж облицовочных панелей дверь и, галантно поклонившись, сказал:

— Прошу.

Я бросилась в дверь как в колодец и сбила с ног Олежку, который дожидался меня у порога с очередной сливой в руках. Слива вылетела из маленькой ладошки и покатилась. Я же, с присущей мне ловкостью, въехала в нее каблуком. И, потеряв равновесие, растянулась. Я вскочила, схватила Олежку на руки и, пробежав с ним весь коридор, поставила его у дверей гостиной.

— Слушай, парень, прекрати раздавать всем сливы. Если дело так дальше пойдет, тебе прямая дорога в мартинарии. А это не самая сладкая жизнь, говорю тебе честно.

К дому Вадима я бежала бегом. Мне хотелось поскорее отдать ему бумагу и сказать, что он скотина. Пусть уматывает в свою клинику и растит на дареные деньги нормальные руки и ноги, только длинноногого красавца я все равно буду ненавидеть! Надо же, явился к Орасу и рассказал…

Я внезапно затормозила и остановилась посреди улицы как вкопанная. В самом деле — какая чепуха! С каких это пор Вад ходит в гости к господину Орасу? Да пустят ли его на порог? Нет, розыгрыш не удался, господин Орас! Захотелось немного позабавиться за счет заведения? Ладно, мы стерпим, нам не привыкать. Мартинарии — люди не гордые, для них самое главное — благо человечества. И об этом, окунаясь с головой в дерьмо, не следует забывать. Бедняга Вад! Я чуть не устроила скандал, а он ни в чем не виноват! Ну что ж, тем лучше — зайду, поздравлю с удачей и попрощаюсь. Он может собираться в дорогу и выезжать хоть завтра…

— …хоть завтра? — переспросил Вад, вертя в руках бумагу. — А эта штука дорого стоит?

— Очень дорого. Но деньги можно использовать только на лечение. Снять сам ты не можешь ни рубля.

— Только на лечение, — разочарованно протянул Вадим. — Такая сумасшедшая капуста — на всякую ерунду! Лучше бы дали наличными.

— Наличными нельзя, — заявила я назидательным тоном, будто все еще беседовала с Олежкой. — Возможно, тебе придется лечиться несколько лет. И этот полис — твоя гарантия.

— Никуда не поеду! — решительно заявил Вад и сунул Орасову бумагу в ящик буфета. — Тратить лучшие годы на лежание в больнице? Другого дурака поищите! Я и так счастливее многих, рукастых и ногастых!

Я смотрела на него и глупо хлопала глазами. Мне казалось, что человек в его положении готов отдать полжизни за этот счет.

— И как же ты будешь?..

— А как я раньше жил? Разве плохо? Нормально. И еще лучше буду. Давай лучше займемся более приятными вещами.

И он потянулся обнять своими короткими ручонками. Я отшатнулась.

— Ты что, не хочешь? А зачем ты тогда пришла? — раздраженно выкрикнул Вад. — Только затем, чтобы притащить дурацкую бумажку?

Господи, я ведь для него старалась. Он что, не понимает?

— За «дурацкую бумажку» мне пришлось долго кланяться Орасу, — выдавила я, почти оправдываясь.

— Где кланяться? В постели?

Ну вот — он уже считает меня за шлюху. Ему дала — значит, и любому другому могу дать. Ничего не скажешь — логично.

— Мне лучше уйти, — я шагнула к двери.

— А я тебя не отпущу, — хихикнул Вад.

— Ты?! — я рассмеялась.

Нехороший получился смех. Презрительный. Конечно, я не должна была так смеяться. Вад дернулся как ужаленный.

— Ах вот как! Думаешь, я не смогу тебя удержать? Не смогу, потому что я такой, да? — выкрикнул он и в уголках его губ появились комочки густой белой пены.

— Извини, ничего такого…

Он вдруг вцепился, как бульдог, в ветровку и рванул ее изо всей силы. В кино насильник обычно так эффектно рвет кофточку на груди. Но тут вышло по-другому — толстая ткань выдержала, не лопнула, но от рывка меня швырнуло вперед и, чтобы устоять на ногах, я сделала замысловатый прыжок, а руки сами собой вцепились Ваду в волосы. Страха не было — ярость так и шипела во мне, и рвалась наружу. Я ухватила Вада двумя руками за волосы, оторвала от пола и отшвырнула от себя. Показалось, что швыряю паука — так смешно он махал своими ручонками и ножками, корчась в углу, под свалившейся сверху макушкой буфета.