— Никак, — обреченно покачал головой Виктор. — Мимо него могут пройти только Благодетели.

— Куда ведет коридор?

— Не знаю. Это запретная зона. Никто никогда не возвращался.

Серый занервничал: гул голосов слышался все ближе и ближе. Но слишком быстро приближаться они что-то не спешили…

Наверное, в отличие от временно потерявшего рассудок, рассудительность и ориентацию в пространстве Огранщика они знали, куда ведет этот коридор.

— И что ты предлагаешь? — сердито спросил Волк.

— Почему — я?

— Это твоя территория!

— Я здесь ни разу не был! Потому что первое, что узнает ребенок Недостойного, едва научившись ходить, это про Запретные Зоны.

— И что он про них узнает?

— Что ходить туда запрещено.

— Весьма ценная информация…

— И что если ты нечаянно туда… то есть сюда, попал, то нужно бежать со всех ног обратно.

— Обратно? Они нас разорвут!..

— Властимилы… — презрительно хмыкнул Виктор.

— В смысле? — недопонял Волк.

— Милые власти. Покорные. Рабы, — пояснил тот.

— Но разорвут?

— Разорвут, — нехотя подтвердил Виктор.

Голоса, сопровождаемые теперь уже звоном металла, звучали все ближе.

— А ты говоришь, Благодетели ваши мимо этого урода пройти могут? — задумчиво поджал губы Серый.

— Могут. Только они и могут, — печально втянул голову в плечи абориген.

— Значит, он отличает этих карликов от вас, так?

— Наверное, отличает.

— А как?

— Да откуда я знаю!.. Наверное, он видит, Благодетель это или Недостойный, вот и отличает…

— А чем вы отличаетесь от них? — спросил уже более сам себя, чем своего нового знакомого, Серый и почесал в затылке. — Ростом, чем же еще, — ответил он тут же сам себе, поведя плечом. — Делай, как я, — решительно скомандовал он Виктору.

Волк присел на корточки, натянул поверх коленок куртку и вразвалочку, переваливаясь с боку на бок по-утиному, обогнул угол и направился прямо к великану.

Заметив в первый раз, что он тут не один, каменный монстр перестал переминаться с ноги на ногу, повернулся к приближающейся фигуре лицом — не лицом, но передней и верхней своей частью — точно, и несколько близоруко попытался разглядеть, кто там к его ногам пожаловал, взяв на изготовку на всякий случай обе обсидиановые дубины.

Результат осмотра великана удовлетворил, потому что он поднял то, что Волк про себя называл головой, и посторонился, открывая проход за своей спиной.

Стиснув зубы, Серый изо всех сил сдерживался, чтобы не рвануть в открывшийся тоннель со всех ног.

— Делай, как я, Огранщик! — повернув на ходу голову, яростно рявкнул он. — Быстрей!

И с достоинством заковылял дальше, пока не скрылся за ближайшим поворотом.

Через несколько секунд, умудряясь бежать вприпрыжку даже в таком скрюченном положении, за этот же поворот, заполошно, как вспугнутая курица, размахивая руками, влетел Виктор, но тут же споткнулся, наступив на свою же ногу, и неуклюже завалился набок.

Еще через несколько мгновений за ним последовали несколько бородатых коротышек с мечами наголо.

Впрочем, судьба их была печальна в своей предсказуемости.

— Никудышные они бойцы, — снисходительно хмыкнул Серый, вытирая клинок меча о рубаху последнего. — Привыкли, видать, наводить тут шороху одним своим видом да мечами перед вами трясти.

— Клянусь, что в один прекрасный день я буду так же владеть мечом, как ты, о хитроумный Сергий Путешественник! — едва отдышавшись, торжественно пообещал сам себе потрясенный Огранщик, выбираясь из-под маленького холмика маленьких тел.

— Будешь, будешь… Если выберемся… — вздохнул Волк. — Ну, Виктор-Победитель, пошли. Дорогу я у тебя, естественно, не спрашиваю…

Тоннель, в котором они очутились, при ближайшем рассмотрении оказался чем-то вроде естественной расселины, причудливо изгибавшейся в разных направлениях во всех трех измерениях, и поэтому через десять минут пути товарищи по несчастью уже решительно не могли сказать, спустились ли они вниз или, наоборот, поднимаются наверх.

Стены то нависали над самыми головами и грозили вот-вот встретиться, как давно не видевшиеся родственники, и тогда беглецам приходилось сгибаться в три погибели, вставать на колени, а то и вовсе продвигаться ползком, а то убегали вверх и терялись во мраке, не пробиваемом ни лампой Серого, ни светильником Виктора, и эхо их шагов и голосов гулко разносилось под невидимыми сводами. В далеких стенах угадывались притаившиеся пещеры, и холодное паническое чувство потерянной на берегу океана бусинки охватывало людей, заставляя с тоской вспоминать уютные, гостеприимные тесные лазы, оставшиеся позади. В такие моменты Волк думал о том, что он так и не спросил у Огранщика, из чего или, вернее, из кого они делают сапоги. Да, может, оно и к лучшему.