— У тебя неплохая координация, — продолжал Аира, будто не слыша. — Но что касается комплексного восприятия звуков… Ты ведь даже не пробовал увидеть этот путь — ушами? Кожей?

Крокодил зажмурился. Водопад ревел; в его реве не вычленялись отдельные звуки, потоки, струи. Это был сплошной монолитный рев.

— Нет, — сказал Крокодил. — Проще сразу прыгнуть вниз.

— Расстояние, направление, — Аира смотрел на воду. — Не открывай глаз, и все. Этот путь элементарно алгоритмизируется.

Крокодилу показалось, что он ослышался из-за рева водопада.

Он подошел и остановился напротив кладки. Вода охватывала первый камень двумя пенными лепестками. Камень походил не то на модель инопланетного мозга, не то на женский половой орган.

— Вперед на три шага, — сказал за его спиной Аира. — Просто прыгай. Но не открывай глаза, что бы ни случилось.

Крокодил обернулся через плечо. Не похоже было, чтобы Аира насмехался.

— Ты же сам говорил, что мне никогда не сдать Пробы.

— Мне интересно наблюдать, как ты пытаешься.

— Тебе интересно наблюдать?!

— Ты правильно мотивирован. Ты выполняешь ненужные, невозможные действия, причем с риском для жизни.

И снова Крокодил, как ни всматривался, не увидел иронии и не обнаружил насмешки.

— Почему я тебя слышу в этом грохоте, если я себя почти не слышу?

— Потому что мой голос и грохот разведены по разным цепочкам восприятия.

— Что?!

— Извини, я не знаю уровня твоей технической подготовки. Не уверен, что имеет смысл сейчас об этом говорить.

Крохотные птички носились в тумане, ежесекундно меняя направление и ни на мгновение не нарушая строй: три на четыре, двенадцать птичек, будто кристаллическая решетка.

— Прыгай, — сказал Аира. — Это куда проще, чем регенерировать. Закрой глаза и не открывай, пока не выберешься на тот берег.

В его последних словах прозвучал осязаемый приказ. Пожалуй, Аира мог бы, не повышая голоса, командовать огромной армией; Крокодил с трудом подавил желание немедленно повиноваться.

— Я правильно понимаю — ты ведь не будешь мне подсуживать?

— Нет.

На самом краю ближайшего камня, горизонтально протянувшись над водой, росли, укоренившись в расщелине, два толстых стебля с крохотными белыми цветами. Крокодил закрыл глаза — и попытался увидеть их; вот они, мокрые от тумана и брызг, сытые влагой, довольные жизнью растения.

Аира молчал. Интуиция у него была поистине волчья. Он мог сейчас подбодрить или приказать — но поощрение разозлило бы Крокодила, а приказ вызвал прямой отпор. Требовалось молчание — и Аира молчал; Крокодил стоял, зажмурившись, раздувая ноздри, слушая гул воды и разглядывая в сероватой темноте под веками два воображаемых стебля с крохотными цветами.

Три шага?

Он глубоко вдохнул, задержал дыхание и прыгнул. Босые подошвы ударились о камень сильнее, чем он мог ждать, но это была шершавая, влажная, устойчивая опора. Крокодил присел, как большая толстая птица, нащупал руками кромку спереди и кромку сзади; повернуться и спрыгнуть обратно на берег было бы делом нескольких секунд.

— Правее. Стоп.

Крокодил повернулся, как стрелка спидометра, и замер, слепой и мокрый от брызг.

— Три с половиной шага. Уровень новой опоры выше на ладонь. Можно.

«Хорошее слово „можно“, — подумал Крокодил. — Не команда „Давай!“, не приказ „Пошел!“. Философия жизни: можно. Возможно. А значит, должно быть сделано. В конце концов, я в любой момент могу открыть глаза…»

Он качнулся взад-вперед, перекатывая центр тяжести, как яблоко на тарелке. Снова глубоко вдохнул, оттолкнулся от камня и прыгнул в темноту. Приземлился на этот раз удачнее, почти не ушибся. Камень был окружен травой, будто лысина длинными волосами, и Крокодил непроизвольно вцепился в мокрые стебли; над водопадом ходил ветер и бросал в лицо тяжелые пресные брызги.

«Мои веки срослись, — подумал Крокодил. — У меня вовсе нет глаз. Это можно, можно; вот уже второй камень. А всего их пятнадцать… Или шестнадцать?»

— Левее.

Крокодил повернулся, как глобус, и поворачивался очень долго, пока не услышал «стоп». И подумал, что правилам испытания все это ни в коей мере не противоречит, но если Аира в какой-то момент укажет ему неверное направление…

Трава, заселившая трещины, легко расставалась с корнями. Крокодил стряхнул с пальцев прилипшие травинки; зачем это Аире? Зачем убивать Крокодила?