Напротив «Ихтиандра» было несколько выступавших из воды скал. Доплыв до этих камней, можно было отдохнуть и посидеть на них, свесив в воду ноги. Иногда Николай подплывал к Лене, бултыхавшейся возле берега на своем надувном матраце, и отбуксировал ее к одному из камней. Оттуда они смотрели на купавшихся и загоравших на пляже, любовались морем или просто о чем-то беседовали.

Марина была на два года младше Леши, но держалась как старшая. Похоже, жизнь на краю света научила ее самостоятельности и уверенности. Иногда она не сразу слышала обращенные к ней слова. — Ты где? — спрашивал тогда Алексей. — Заснула? Или опять в своем Нурмикиноте?

— Ты, Леша, не знаешь, что такое севера. Они завораживают и притягивают, словно магнитом.

…Как-то, на обратном пути из Отрадного Николай сказал: — По-моему, я Ленке нравлюсь. Да и она мне. Слушай, ты завтра посиди с Мариной в медпункте подольше, а? Тогда я пошел бы провожать Ленку один.

— Ладно, — ответил приятелю Леша.

— А как обстоят твои дела? — поинтересовался Коля. — Небось, все только стишки да цветочки? Разве бабам этого надо, Алеша? Не будь лопухом! Учти, женское сердце жаждет завоевателя, конквистадора. Значит, нам надо проявлять инициативу, вести осаду, наступать.

Погода на другой день была ясная. Небольшие волны отбрасывали на песчаное дно качающиеся блики. Неспешно проплывали студенистые зонтики медуз. Иногда стайка рыб, мерцая под солнечными лучами, скользила мимо ныряльщиков и скрывалась за скалой.

После купанья все пошли в медпункт, потом Николай и Лена куда-то исчезли. Пациентов почти не было. Поговорили, сидя на крылечке. Леша уверял Марину, что в институт она обязательно поступит: — Даже не сомневайся. У тебя ведь есть медицинский стаж, а со стажем принимают вне конкурса. А когда станешь врачом, опять уедешь, если захочешь, на свой север.

Взошла луна, когда они вдвоем двинулись в Отрадное. И тут Марина застигла Лешу врасплох своим вопросом:

— Лена потом пожалеет, если уступит Николаю. Ведь он женат?

Подводить товарища Леше не хотелось, и он ответил неопределенно: — С чего ты взяла? Ему пока не до семейного обустройства. Ему еще учиться целый год.

— Догадалась. А ты не умеешь врать. Детей у него нет?

— Пока нет.

Они уже подошли к Отрадному, когда навстречу попался Николай. Алексею показалось, что он слегка обескуражен.

— Возвращайся-ка лучше с Колей. Домик, где мы живем, — вот он, в двух шагах, — сказала Марина. И добавила тихонько: — Наш герой, должно быть, расстроен и нуждается в утешении.

— Что ты? Он уравновешенный человек. И умеет, поверь, добиваться своего. Посмотришь, он и из Москвы не уедет, пойдет в аспирантуру, станет доктором наук, а потом — и академиком.

Марина помахала рукой уходящим приятелям и пошла к домику тети Кати. В нескольких шагах от калитки она остановилась у догоравшего кострища, оставленного кем-то на обочине дороги. Над ним вился легкий дымок. Огонь погас, но над остывающими углями еще плясали голубоватые огоньки. Они словно дышали, перескакивая с одного места на другое, затухали и разгорались снова.

— Как в тот раз, на пути в Кымлот, — вспомнила Марина. — Только тогда полыхало все небо.

Вечерело. Упряжка с Кейныным больше не указывала им дорогу. И надо было торопиться, чтобы приехать в поселок до темноты. Ехали без остановок. Свернули вправо от берега, чтобы пересечь невысокую гряду, за которой километрах в двенадцати находился Кымлот.

Когда стали спускаться со склона, собаки рванули. Георгий не сумел затормозить упряжку. Сани опрокинулась, выбросив обоих ездоков в сугроб. Взметенный снег искрился в лучах заходящего солнца. Внезапно Георгий притянул Марину к себе и стал целовать ее лицо, волосы. Она, смеясь, отбивалась, кидая в Георгия снегом. Вдруг Георгий вскочил, крикнул: — Упряжка! — и помчался вниз по склону холма. Он вернулся минут через тридцать. Сказал встревожено: — Не догнал. Собаки с пустыми санями умчались со всех ног. То ли в Кымлот, то ли за Кейныном.

Солнце уже зашло, стало темно. Усилившийся мороз пробирал Марину даже сквозь меходежду. Задул встречный ветер. Георгий сказал: — Если б мы ехали по берегу, можно было бы отыскать пограничный домик. А сейчас — только вперед. Ничего, дойдем. В духареньи наша сила! Иначе придется ночевать у костра прямо на снегу.

Луны не было, но звезды ярко горели в небе. Потом впереди зажглись какие-то светящиеся голубоватые столбы. Медленно потухая в одном месте, они разгорались в десяти других, дышали, переливались, мерцали, и вскоре их холодное пламя заполыхало по всему небу.

— Красотища какая! — невольно вырвалось у Георгия. — Такого яркого полярного сияния я не видывал давно.

Зрелище и вправду было великолепным, но сейчас им было не до подобных красот. Санный след они давно потеряли и лишь приблизительно знали, в какой стороне Кымлот. Неужели же придется ночевать прямо в снегу? Марина старалась, чтобы Георгий не догадался, как она устала, каких усилий ей стоит каждый следующий шаг.

Еще через час Георгий сказал: — Стой и жди меня тут. Я пойду нарубить кедрач для костра.