Майя, услышав запах крови замерла. Я прекрасно понимал, что она сейчас чувствует, хотя и был не голоден, ведь напился её крови ещё, когда она была человеком. Со стопроцентной уверенностью я знал, что сейчас у неё кружится от аромата голова, и она с трудом сдерживается. Я и сам замер, боясь спугнуть её лишним движением.

Когда Майя стала часто сглатывать слюну и еле заметно поддаваться вперёд, а потом опять застывала, я понял, что должен ей помочь, иначе кровь начнёт сворачиваться.

Сев на кровать, я посадил её к себе на колени и прошептал:

– Душа моя, это совсем не страшно. Просто это непривычно, но поверь - тебе понравится. И не надо этого пугаться и испытывать угрызения совести. Он выродок, который мучил людей, и кто-то должен останавливать таких, как он. Почему бы тебе этого не делать?
– я взял его за руку и поднёс её к лицу Майи.
– Вспомни его рассказ и сделай хоть один глоточек, и если тебе не понравится, то не пей, - предложил я, но прекрасно знал, что если она попробует, то уже не остановится, пока не насытится.

Ноздри Майи затрепетали, она начала всё чаще дышать и, не отрываясь, смотрела на кровь, вытекающую из пореза.

– Один глоточек, - нежно прошептал я.
– Всего один, - Майя, оторвав взгляд от раны, посмотрела на меня, и я, наклонившись, поцеловал её.
– Просто попробуй.

Вздохнув, она наклонилась к руке и, сделав первый глоток, замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Я же боялся даже дышать, понимая, что сейчас получу ответ - выживет Майя, как вампир, или я убил её собственными руками в тот момент, когда обращал. И когда она опять припала губами к ране, я с шумом выдохнул. "Она станет одной из нас".

Дорога домой.

Утолив жажду, Майя прижалась ко мне и уткнулась лицом в грудь.

– Вот видишь, ничего страшного, - я погладил её по голове.

– Это мерзко, - пробубнила она.

– Мерзко - то, что делал он, - ответил я.
– А теперь скажи - разве кровь невкусная?

Она начала громко сопеть, а потом нехотя произнесла:

– Вкусная.

Не сдержавшись, я рассмеялся.

– Это не смешно, - обиженно сказала Майя, и попробовала встать с моих коленей.

– Не отпущу, пока ты меня не поцелуешь, и не скажешь, что меня простила.

– Тогда всю жизнь просижу у тебя на коленях, потому что я тебя не простила, и не скоро это сделаю.

– А что сделать, чтобы ты простила меня?
– ласково прошептал я и начал поглаживать её по спине.

– Гера! Ты сотворил со мной страшное и думаешь, что если я попила кровь, то всё пришло в норму? Нет.
– Майя отстранилась от меня.
– И не надо включать свою обаятельность и сексуальность! Этот номер сегодня не пройдёт!

– То есть только сегодня? А в дальнейшем всё будет хорошо?
– хитро спросил я.

– Ты невыносим! У меня тут кризис, а у тебя мысли в одну сторону работают, как обычно!
– вздохнув, она неодобрительно покачала головой.

– Ну, если бы видела себя в зеркале, то поняла бы меня, - смеясь, ответил я.
– Хочешь на себя посмотреть?

– Наверное, да, - подумав, ответила она.

Поставив Майю на ноги, я поднялся и повел её в ванную комнату, где стояло большое зеркало. С опаской взглянув в него, Майя с некоторым удивлением рассматривала своё лицо, а потом сказала, скорчив гримасу:

– Классно тебе. Получил себе любовницу с новым телом и лицом, а я вот, получила того же любовника, что и был, плюс жажду.

– Я дам тебе намного больше, - серьёзно сказал я.
– Ты станешь моей женой, и родишь детей. И у нас впереди не одно столетие, чтобы наслаждаться друг другом.

– Только вот какой ценой?
– грустно произнесла она.

– Майя, так всегда в жизни. Мы что-то должны отдать, чтобы получить взамен другое.

– Только я не отдаю, а забираю чужие жизни...

– Ты ничью жизнь не забирала, а просто утолила жажду.

– Гера, давай не будем сегодня обсуждать эту тему. И можно мне побыть одной?

– Зачем?
– подозрительно спросил я.

– Во-первых, хочу принять душ. А во-вторых, дай мне время, чтобы смириться с некоторыми вещами, - она уныло посмотрела на меня.

– Хорошо, - ответил я, и вышел из ванной комнаты.

В некотором роде я испытывал радость, что Майя захотела побыть одна и не увидит, как я сворачиваю голову той мрази в комнате. Однако пугало её настроение и тон, а страшнее всего было смотреть ей в глаза. Даже когда она улыбалась, в глазах читалась печаль. "Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы убрать эту печаль" - поклялся я себе. "Хорошо хоть, что она поела и разговаривает со мной, а это уже многое значит. И однажды вместо печали в глазах появится радость и любовь".