И во всем громадном союзе советских социалистических республик никому не было дела до мятущегося сознания Дормидона Исааковича Брикмана, отбывающего странный срок в грубом теле Г. Г. Бармалеенко, которое, в свою очередь, отбывало заслуженное незаслуженное наказание в соответствии с решением Калининградского народного суда и Законодательными актами России, изложенными в УПК России и УК России.

И лилась над просторами Сибири песнь голосистого зэка из соседнего купе:

Они появились неожиданно и как-то сразу. Все вместе. Два кота: рыжий и черный, ведьма и некто, мне неизвестный.

– Что, помирились? – беззвучно спросил я котов.

В их присутствии мой телепатический орган действовал безукоризненно. Я видел их сущность, а не кошачью наружность. И Мефиса, полного сиреневого тумана, который проплывал над нами, и Ыдыку Бе, в сознании которого горела печальная Звезда, и толстуху соседку, сущность которой была тоже полной и вредной.

– Мы и не ссорились, – подумал Мефис.

– Идеологические споры, – подумала Елена Ароновна, – для непосвященных они выглядят жутко.

– Успокойся, – подумал Бе, – все скоро кончится.

– Меня зовут Некто, – подумал некто. – Я – арбитр.

В комнату вернулась из кухни великолепная тройка. Вид у них был сытый. Похоже, что ни котов, ни соседки, ни арбитра Некто они не видели.

– Ну, гражданин писатель, – сказал полосатый галстук, – пора и поговорить. Чай у тебя, кстати, хороший.

– Может, сразу, без разговоров?.. – спросил галстук без полосок.

– Хорошо бы, – сказал галстук с оттенком, – но нельзя. Инструкция.

– Да, – сказал полосатый галстук. – Инструкцию не перешагнешь.

– И не отменишь, – добавил галстук без полосок.

– Зато ее можно нарушить, – зловеще сказал галстук с оттенком.

Их абсурдную беседу прервала материализация соседки. Елена Ароновна проявилась во всей красе: в ярком халате, с необъятной грудью и множеством подбородков.

– Мальчики, – сказала она напевно, – милые мои мальчики. Как я вас всех люблю!

Бесцветные смущенно потупились.

– Ну, не стесняйтесь, хорошие мои, давайте, показывайте…

– Я, – сказал тот, что галстуке без полосок, – я не все помню…

Он мялся и ковырял линолиум ножкой в блестящем туфле.

– Что помнишь, – строго сказала ведьма, растекаясь в кресле. – А ты, милашка, чайку мне принеси.

Дымчатый галстук умчал на кухню. Галстук с полосками тихонечко стал у стены. А скромняга, продолжая ковырять ножкой, начал читать с выражением:

– Вот видишь, не забыл оказывается, скромняга, – сказала ведьма, принимая подносик с чаем и бутербродами от расторопного дымчатого галстука. – И ты молодец, растарался, ишь ты – с черной икоркой и красной сочинил бутерброды. А что ж без маслица?

– Я не виноват, – сказал дымчатый виновато, – это все он, нет у него масла.

Ведьма повернулась в мою сторону.

– Нет? Конечно нет, откуда он его возмет, если он связанный. Ты бы смог масло принести, если бы был связанный?

– Нет, – жалобно сказал дымчатый, – связанный бы не смог.

– То то же. И что надо сделать?

– Развязать? – вопросительно поднял глаза от пола дымчатый.

– Молодец, сообразительный мальчик.

«Мальчик» осторожно распустил узлы и высвободил меня из пут.

– Можно я новости расскажу? – поднял руку полосатый.

– Расскажи, милок, расскажи, – благосклонно кивнула Елена Ароновна и откусила половину бутерброда с черной икрой. – Давненько я новостей не слушала.

Полосатый стал в позу чтеца-декламатора, рубанул воздух рукой и начал:

– Беспредел в Чечне. Чеченские террористы захватили автобус с чеченскими террористами.

– Любопытной Варваре на базаре сумку оторвали. С кошельком.

– По заверению Солнцевской братвы они, в натуре, давно бы выплатили долг России Парижскому клубу, только те козлы налом не берут.

– В связи с годовщиной трагедии все американские летчики решили 11 сентября ровно в 11 часов остановить двигатели самолетов на одну минуту.

– В результате упорных тренировок гражданин Петров стал в совершенстве владеть своим телом. Теперь другие тела ему до лампочки.