Страница закончилась. Михаил щелкнул в следующую, но ничего не произошло. Он некоторое время нетерпеливо тыкал во все кнопки, которые находились в поле зрения. Эффекта – ноль. Завис. «Щас, я тебя перегружу и, как миленький, заработаешь» – нетерпеливо стал пытаться перезагрузить компьютер. Дудки! Вспомнил, как сын в подобных случаях компьютерных забастовок говорил: «Семь бед – один ризет» и мстительно нажал кнопку, помеченную словом «Reset». Все весело погасло. Щас, щас ты перегрузишься, куда ты денешься. Он даже тихонько барабанил пальцами по системному блоку в нетерпении. Полная тишина. И красная лампочка моргать перестала. Пять минут ожидания даже компьютерному «ламеру» дали понимание, что машина работать не будет. Проверка плотности соединения проводов и наличия напряжения в сети также к какому-либо результату не привели. Вот, дьявольщина. Ведь все работало! Еще пара тройка вышеупомянутых действий (упрямство было его не лучшим качеством, нужно сказать) окончательно развеяли надежды. Ладно, машина на гарантии. Однако, острое желание узнать побольше об Ари стимулировало мыслительные процессы. Подался на балкон и, упорядочив выброшенные накануне коробки от чудо – техники, закурил.

«Так вот оно, как все разворачивается» былых мыслей о мистике не было и следа. Михаил пытался связать все события в единый блок. Но попытки натыкались на беспомощность разума. Полезли вопросы густыми рядами. На них накладывали свой отпечаток переживания сна. «А причем здесь я?» – был первый из них. Совершенно безответный. «Что же мне приснилось?» он вообще не сумел это хоть как-нибудь классифицировать. Но он помнил свои физические ощущения. И совершенно точно мог сказать, что будь это не сном, он искал бы эти ощущения хоть на дне океана, хоть в космосе. Не важно! Столь притягательными они были. «Кто я такой, откуда появился на этом свете, куда я иду по этой жизни и какой во всём этом смысл?» цитата из статьи в Интернете вернула его во времена юности. Эти вопросы постоянно крутились в голове лет в пятнадцать – семнадцать. Иногда, когда он глубоко задумывался ими, его спрашивали: «О чем думаешь?» и он честно отвечал о чем. Но не было случая, чтобы окружающие восприняли его ответ иначе, нежели как более или менее удачную шутку. Порой ему от этого становилось грустно. «Ну почему мне не верят? Неужели это больше никого не интересует?». Однако, затем жизнь закрутила его. Познание, становление, достижение череды целей установленных социумом. Откровенно бытовые проблемы, решение которых так же оказалось захватывающим и притягательным. Привычки и страсти, которые он примерял на себя. И перемерил их, пожалуй, все, за исключением совсем уж постыдных или особо вредных.

И что? Как итог – эти вопросы: «Кто я, что я, зачем я здесь?» были погребены бытовухой и навязанными обществом многочисленными желаниями. И они не появлялись даже на минутку долгие годы. Но сейчас вновь пришли. И пришли с многократно умноженной остротой. Сейчас, когда он выполнил все, что «должен» был выполнить по требованию мира людей, он не мог уже жить не получив на них ответа. Михаил «шкурой» чувствовал, что логика жизни человечества страдает дефектом. Человек рождается, растет, развивается, познает, создает, выходит на пик своего развития и… умирает. Абсурдно. Но это еще пол беды! Вся его жизнь, обуреваемая различными желаниями, наполнена страданием с небольшими лишь вкраплениями короткой радости. Любая мечта, к которой идет человек с великими трудами и лишениями, тут же умирает, едва он коснется ее. И вот она, достигнутая, ничего уже не стоит! И нужно ему искать следующего желания, бежать за ним, чтобы, наполнив его, тут же утратить его вкус. И так из поколения в поколение. Нескончаемая череда людей рождающихся и умирающих на земле с нескончаемой чередой желаний, тоже умирающих сразу по их достижению. Михаил более не хотел бежать этой дорогой. Чувствовал, что существует что-то другое, что способно оправдать жизнь человека чем-то иным, нежели человеческая мораль, нарушаемая этим самым человеком на каждом шагу. Но где это другое и что оно такое? Он не знал. Не знал так же где его искать. Интуитивно он чувствовал, что возможные ответы он сможет получить при помощи книги полученной им от «Ангела». Михаил внутренне усмехнулся при этой мысли. Ангелы, черти – докатился. Тем не менее, он взял в руки книгу продолжавшую лежать на столике. Снова те же ощущения живой кожи.

Михаил решил исследовать ее поглубже. Притом, что книга была очень древней, состояние ее было идеальным. Пролистав первую страницу со стихотворением и увидев на следующей странице знакомое уже обращение к нему, под ним и далее на всех страницах был текст, написанный знакомым почерком. Но вот язык текста был незнаком. Михаил не смог определить его принадлежность. Была некая схожесть с арабским, но не вязь. Иногда текст прерывался какими-то схемами с пояснениями и подписями на том же языке. К прочтению невозможно. Что же делать? Он, после некоторых размышлений, решил обратиться к книжным антикварам. Михаил слышал, что настоящий собиратель в первую голову исследователь и обладатель знаний. И где же их найти? А там, где эта самая старина храниться. В музеях. Некий план уже был.

Это обнадежило и пробудило аппетит. В смысле желудочный. Михаил, не кулинар по определению, решился на подвиг – состряпать завтрак себе и жене. И был собою горд безмерно. Заглянув в холодильник, обнаружил десяток яиц, молоко и кусочек заветренного сыра. Не густо. В иное время его эта скудность яств привела бы в полное творческое отчаяние. Жена точно и лаконично охарактеризовала подобные его свойства – ты способен помереть от голода у дверцы переполненного едой холодильника. Но сейчас он был в остром приступе поварского наития. Это обстоятельство позволило ему приготовить кофе и омлет. Михаил справился даже с сервировкой. На шум и запахи пришла жена и стояла на пороге кухни в глубоком изумлении. Такого дара в нем она не могла даже заподозрить. Прошу к столу! – с пафосом и вычурным жестом он пригласил к трапезе. Актерство в нем было даже не в нулевой степени, а со знаком минус. Она от такой картины не могла не смеяться. Они ели, и предыдущий год казался нереальным.

– Ты знаешь, я уволился с работы.

Сказал он не без опаски, ожидая ее реакции. Она вынужденно не работала уже с полгода и довольно тяжело это переживала.

– Слава Богу.

Ответила она с видимой радостью.

– Я же видела, как тебе там не нравилось.

– Я найду другую работу. В ближайшее время – заторопился он – У меня есть кое-какие планы.

– Ты бы повременил немного. Отдохни. Нам обоим есть от чего отдохнуть. К тому же, мне кажется, тебе есть, чем заняться сейчас. Как-то определиться.

Она, предвосхитив любые возможные возражения, тихо и твердо добавила.

Я серьезно!

Михаил уставился на нее в удивлении. Она, что все знает?

– Что ты имеешь в виду?

– Я думаю, что ты должен осознать, куда идти дальше. В каком направлении. Я вообще о жизни. Это займет некоторое время. А там видно будет…

– Ты права, пожалуй. Есть о чем подумать. Кстати, я, кажется, собрал компьютер не совсем так, как надо. Он у меня завис насмерть. Я схожу в магазин, притащу спеца – он наладит.

– Не торопись. Не бойся, я не пойду больше никуда.

Она совершенно четко читала его тревогу и улыбнулась так, что все сомнения унесло в небытие.

– Мне так хорошо дома.

– Да, я хочу сходить в музей. По делу одному…

Михаил ожидал ее удивления, и пауза несколько затянулась. Безо всякой, впрочем, недоуменной реакции с ее стороны. Она просто продолжала есть. С неподдельным удовольствием.

– Ты не против? Может быть, пойдем вместе?

– Нет, пожалуй. Я останусь дома. Я соскучилась по нему. По дому, не по квартире.