— Быстрее, — сказал он. — Газани.

Голосом его говорила скорость. Он был самым маленьким, самым умным, внушавшим самую сложную любовь и ненависть. Радио играло «На высоте в восемь миль».

— Чокнутый, — сказала Дина. Она, как и Билли, сидела сзади, прижав свое большое колено к его, костлявому. Пухлые губы Дины покрывала светло-розовая помада, брови ее были вычернены жирным карандашом. Башмаки у нее были повыше Билловых. Она называла себя королевой пиратов.

— Да, — согласился он. — О да. Я чокнутый.

Она потерлась своим коленом о его. И на Билли накатила давно знакомая ему нервозность, перенимавшее дух ощущение западни. Сидевшие впереди Бикс и Ларри по очереди прикладывались под рев музыки к бутылке водки. Иногда это была водка, иногда пиво, — чем удавалось разжиться, то и пили. Как-то раз Дина сперла у отца бутылку cr`eme de menthe [4] и Билли с Ларри вызеленили блевотиной целые три мили дороги.

— А что, мальчики, дамам здесь выпить не дают? — спросила Дина. Ларри протянул ей бутылку. Бикс сидел, вцепившись распрямленными руками в руль, безмолвный, смертоносно счастливый. В нем ощущалась некоторая подловатость. Ночь проносилась мимо с ее насекомыми, с чересполосицей оттенков черноты.

Дина глотнула водки, отдала бутылку Билли, оставив на горлышке вкус своей помады. Билли вглядывался в каштановые лохмы, украшавшие голову Бикса. Он наполнил рот водкой, ощутив ожог, подобие взрыва. И едва удержался, чтобы не завопить от восторга и счастья. Будущее все близилось, близилось.

— Балет автомобилей, — повторил он. — Пора исполнять фигуры высшего пилотажа.

— Какие? — спросил Ларри. Кожа у него была хуже, чем у всех остальных, пареньком же он был незлобливым и простым. Делал друзьям подарки, о которых они не просили. Стригся под Кита Ричардса.

— Восьмерку, — сказал Билли. Он опустил ноги на пол, наклонился вперед, просунув голову между головами Бикса и Ларри. На приборной доске неярко светились круговые шкалы, цифры. Три древесных ствола пронеслись мимо.

— Восьмерку, — повторил Билли, отдавая Ларри бутылку.

Бикс бросил машину к другому краю дороги, потом назад. Протестующе завизжали покрышки.

— Фигура «Б», — сказал Бикс. — Для разминки.

У Бикса был мозг солдата. Он целил собой в мир, точно торпедой.

— Совсем вы, мальчики, бутылку захапали, — сказала Дина.

— Давай немного побесимся, — сказал Билли в ухо Бикса. Член его уже успел одеревенеть от скорости. Бикса он и любил и побаивался. Низкая ветвь хлестнула по машине, точно огромное крыло.

— Ишь ты! — воскликнул Ларри.

— Девушка же может помереть от жажды, — произнесла Дина. Машина уже пропахла ее духами.

— Как? — спросил Бикс. И вернул бутылку Билли.

— Мы слишком долго катим по этой дороге, — ответил Билли. — Давай полетаем.

— Полетаем? Ты хочешь полетать?

— Да. О да.

— Ладно. Начали.

Бикс ударил по тормозам и резко вывернул руль. Машина влетела в канаву и сразу выскочила из нее. В лицо Билли ударили брызги водки. Под задней осью громко, как ломающаяся кость, треснул сучок.

— Ух! — сказал Ларри.

Машина подпрыгнула еще раз, упала на все колеса. Теперь они были в поле. Фары осветили его во всю длину, до вереницы тонких, испуганного вида деревьев.

Билли заулюлюкал. Дина взвизгнула:

— Что вы делаете?

— Восьмерку! — крикнул Билли, — Давай!

Он поднес бутылку к губам Бикса, наклонил ее. Водка полилась в рот и на рубашку Бикса. Бикс газанул, машина рванулась вперед, свет фар облил высокую, по колено человеку траву.

— Ну, улет, — сказал Ларри, и лицо его расплылось в улыбке знатока и ценителя.

Дина положила ладонь на плечо Билли. На пальцах ее было шесть колец. Одни серебряные, другие пластмассовые.

— Где мы? — спросила она севшим от водки голосом.

— В космосе, — ответил Билли. — Летим.

Сидящий где-то далеко, посреди музыки и яркого света, диджей поставил «Руби Тьюзди».

— Это же опасно, — сказала Дина.

— Знаю.