В Лондоне к подписанному договору отнеслись с гораздо меньшим энтузиазмом.

«Он позволит Англии сберечь некоторое количество миллионов долларов и обеспечит нас нескончаемым потоком великолепного чая», — писала одна газета.

Другая язвительно добавляла: хорошо в этом договоре только то, что журналистам больше не придется тревожить читателей репортажами об «уничтожении целых толп несчастных животных с косичками посредством пушек и штыков». Ни одна из газет не поместила сообщение о подписании договора на первой полосе. Гораздо больше места было отдано репортажам о повторном взятии Кабула.

Однако протестантское сообщество и его пресса выразили радость.

Одна из наиболее радикальных газет констатировала: «Поскольку очевидно, что Господь избрал Англию для того, чтобы покарать и смирить Китай, Он непременно возложит на нее миссию благословить китайцев ценностями христианской цивилизации».

Американские евангелисты также не скрывали своего энтузиазма. Они видели Божий промысел в том, что Он проложил для них путь к неизбежному успеху.

Торговцы опием по обе стороны Атлантического океана не выражали радости в связи с подписанием договора в письменной форме. Они просто начали готовиться к тому, чтобы развернуться в Китае в полную силу. «Дент и компания» в Лондоне, «Олифант и компания» (известная также как Дом Сиона) в Филадельфии, «Джардин и Мэтисон трейдерз» в Эдинбурге и, конечно же, Британская восточно-индийская компания Врассунов превратились в гудящие ульи, готовясь скопом ринуться в порты, которые открывал для них договор.

В Париже некая мадам Коломб посмотрела на своего сына-иезуита, красивого суровой красотой, и спросила:

— Готовы ли ты и твой орден к тому, чтобы обосноваться в Китае всерьез и надолго?

Сын улыбнулся, поцеловал руку матери и ушел.

Сразу же после этого в комнату вошло второе чадо мадам Коломб, Сюзанна.

— Готова ли ты и твои девочки к морскому путешествию, дорогая?

— Пора расширять бизнес, мама, а этот Шанг-хай, как мне кажется, идеальное место для этого. Ты поедешь со мной?

— Я слишком стара для путешествий, но искренне завидую тому приключению, которое ожидает тебя.

— Брат будет заниматься в Китае тем же, чем обычно?

Мадам Коломбо пожала плечами и улыбнулась. Шлюхи и попы, попы и шлюхи. Поколение за поколением женщины в их семье производили на свет в равном количестве и тех, и других.

В дальнем крыле похожего на дворец поместья в Хэмпстеде Врассун-патриарх сунул в карман срочную депешу и раскланялся с персоналом Бедлама. Он щедро заплатил этим людям за то, чтобы они оделись как лорды и леди для новогоднего бала, который он устраивал для своей сумасшедшей девочки.

— Не уходи сейчас, папа! — раздался пронзительный голос девушки с противоположного конца большой комнаты.

Врассун обернулся, посмотрел на одетых под герцогинь медсестер, стоявших рядом с девушкой, и быстро пошел к ней. Одетая в дорогое бальное платье, она сидела на большом стуле, ее глаза светились от удовольствия. В конце концов, это можно считать одной из форм лечения. Новогодний бал Врассуна — фальсификация, которую от нее держали в секрете, — являлся последней данью сердца Элиазара Врассуна по отношению к существу, которое он когда-то любил.

— Мне нужно уйти лишь на одну или две минутки, а затем я вернусь, дорогая.

Он посмотрел на сиделок жестким взглядом.

— И ты потанцуешь со мной, папочка?

— Конечно, потанцую. Разве можно, чтобы на новогоднем балу в твою честь я с тобой не потанцевал?

Он потрепал ее смуглую щеку, повернулся и торопливо пошел к выходу, где его ожидала карета.

Уже через сорок минут он вошел в контору своей Британской восточно-индийской компании. Там Врассуна встретил его старший сын Ари и двое специалистов по Китаю.

— Ну? — спросил он.

— Пока не готово.

— Болваны! — заорал Элиазар Врассун. Из герцога Ворвикширского, которым он был всего сорок минут назад, он превратился в самого себя — готового к драке уличного бойца, защищающего свою территорию, доставшуюся ему потом и кровью. Он повернулся к сыну: — Где эти багдадские мальчишки?

Несмотря на то что Ричарду и Макси было уже за тридцать, для Элиазара Врассуна они навсегда оставались мальчишками. Опасными мальчишками.

В его памяти всплыла картинка: рука мальчишки открывает дверь, за которой оказывается сумасшедшая — изумительно красивая крохотная девочка, спящая в кроватке.

Врассун помнил, что сказал ему тогда:

— Твой отец согласился.

— Наша…

— Твой отец согласился, — жестко повторил он.

Старик отмахнулся от воспоминаний и посмотрел в окно. Стояла самая длинная ночь в году, но свет тысяч свечей в бальной зале разгонял темноту. По его телу вдруг разлился жуткий, сверхъестественный холод. Одни народы верят, что такое бывает с человеком, когда кот проходит по его будущей могиле, другие считают, что это случается, когда смерть выходит на твой след. Но Врассун, не веря ни в первое, ни во второе, стряхнул неприятное чувство и повторил вопрос: