– Если хочешь, убей меня. Здесь и сейчас. У них на глазах.

Вампир в ужасе отшатывается от стены и от меня.

– Это все ты?! Ведьма!

Но вместо меня отвечает женщина за стеной.

– Она. Ты любишь нас. И она создала мост из твоей любви и своей силы. Я пыталась докричаться до тебя все эти годы, но ты не слышал меня. Ты весь был в черноте… Ты и сейчас в ней. Это и мешает пройти… Юля, ты можешь нам помочь?

Я мимолетно удивляюсь – откуда она знает мое имя. Но потом приходит понимание – она сейчас знает обо мне все. Я ведь уже не лгу вампиру. Ни капельки ни лгу. Я действительно создала для них мостик. И пройти к жене и детям вампиру мешают только его дела. Все, что он сделал. Пил кровь, воевал, убивал… Мстил невиновным за свою боль. А родные ждали его на небесах, если так можно это назвать. Ждали, смотрели на то, что делает с собой их любимый человек, и мучились. Они ведь любят его. И приняли таким, какой он есть. Любят до сих пор. И это открывает дорогу. Остается только самая мелочь. Пустяк.

Вампир с надеждой смотрит на меня.

Я поднимаюсь с колен и беру его за руку.

– Мне туда нельзя. – Откуда-то я знаю, что это правда. – Но тебе я помогу. Только дайте мне слово, что не позовете за собой. Мне туда еще рано.

Женщина улыбается.

– Люди, которых ты любишь, там, – она указывает нам за спину. Мы оборачиваемся – и как в тумане видим зал. Оказывается, мы с вампиром стоим посреди круга, замерев как истуканы. Он держит меня за плечо, а я не сопротивляюсь. За пределами круга виден побагровевший Дюшка. Лицо его искажено. Он что-то кричит вампиру, но до нас ничего не доносится. Мечислав стоит как золотая статуя. Его переживания видны только по рукам, стиснутым в кулаки. Ногти впились так сильно, что между пальцами правого кулака показывается кровь. Видно мертвенно-бледное лицо Даниэля. Оно искажено страхом и гневом. За кого? На кого?

Женщина как будто прочла мои мысли.

– Он слаб, Юля. Но его чувства – не игра. И ты для него – не игрушка. У тебя еще будет время разобраться. А пока – помоги нам.

– Отпусти меня – там, – попросила я вампира.

Влад послушался молча. Сейчас он послушался бы, даже если бы я приказала ему самоподжечься. На его лице читался такой вихрь эмоций, что становилось страшно. Любовь, нежность, вина, желание быть рядом с так неожиданно обретенными родными, страх, раскаяние…

И мы видим, как рука вампира – там, в круге, – разжимается. Юля-в-круге падает на пол. Рука ее натыкается на что-то тонкое. Она выдергивает это «что-то» – осиновые прутья, которыми ограждают круг. Тонкие такие. Как спички. Дальше двигаться уже нельзя. Круг закончился. Там, за его пределами, только смерть. Прут переламывается в девичьей руке. Две части. Длинная палочка, короткая палочка. Фигура девушки сгибается вдвое, складывает палочки крестом и сильно дергает за топ. Длинная полоса материи остается у нее в руке. И девушка оборачивает ее вокруг палочек, придавая им форму креста.

И крест начинает светиться теплым золотистым сиянием. Ласковым, домашним…

Теплая дорожка из лучиков ложится нам под ноги и становится золотистым мостиком через стену. Не так уж она и высока. Просто оградка. Перейти ее – и мы уже рядом с Анной и детьми. Я так и не знаю, как их зовут, но это и не важно. От меня требуется только одно. Проводить к ним отца. Я беру Влада под руку – и мы вместе пытаемся шагнуть на мостик. Мне это удается легко, но вампир не может поднять ногу. Серые глаза умоляюще смотрят на меня. Придумай же что-нибудь!

И я отчетливо понимаю – после этой встречи он не сможет жить как вампир. Даже если мы выйдем оба из круга, он тут же совершит самоубийство. И никогда уже не будет рядом с этой женщиной. К добру ли, к худу, но человек не сможет пройти, если он не боролся до конца. Каким бы ни был этот конец.

И откуда-то появляются слова.

– Бог есть любовь. Любовь есть Бог. Нет таких преступлений, которых не простит любящее сердце.

Союзом любви Ты призвал нас к себе, мы – дети Твои, Господь милосердный… Единственная заповедь, которую никто да не нарушит: люби мир, в котором ты живешь. Люби семью свою и детей своих. Люби тех, кто дал тебе жизнь и разум, и помни – любовь прощает все. Люби и радуйся тому, что можешь любить, ибо любовь есть Бог, а Бог есть любовь.

Я потянула вампира за руку еще раз. И он шагнул на мостик. Первый шаг. Второй шаг. Третий дался еще сложнее. Но я продолжала.

– Господи, Боже наш, милостивый, добрый и любящий, взгляни на иссохшую от любви землю сердца человеческого, оледеневшую от ненависти, самолюбия и несчетных злодеяний. Верю я, что одной слезинки твоей достаточно, чтобы спасти несчастного от зла, творящегося вокруг. Не ведал он, что творил, ибо одни сильнее, а другие слабее, ведь Ты не сотворил нас одинаковыми и в милости твоей дал нам самое главное – свободу воли и свободу любви.

Откуда что берется? Я ведь никогда не была христианкой. Никогда. И верующей тоже. Хотя кто сказал, что Бог, к которому я обращаюсь, и христианский Бог Отец – это одно и то же?

Еще два шага. Остается не больше десяти. Идти тяжело, но я понимаю, что все это – правильно. Лучше я выложусь здесь до последней капли крови, но разлучить их из-за своей слабости не смогу. Достаточно только видеть, как светятся любовью глаза Влада и Анны. Как прыгают рядом с мостиком дети. Они обязаны встретиться. Чтобы потом опять прийти на землю – вместе. Еще один шаг.

– В руке Твоего великого милосердия, о Боже мой, и душа и тело мое, чувства мои, советы и помышления мои, дела мои и вся душа моя.

Еще два шага.

– Господи, прими того, кто нагрешил по неразумению в руке твоей, защити от совершенного им в отчаянии зла, прости множество беззаконий его, подай исправление злу и окаянству и от грядущих бед и несчастий защити его. Любой, кто идет к Тебе, да найдет дорогу. И дорога эта – любовь.

Еще три шага. Остается три-четыре. Что же мне говорить?