Басни
вернуться

Крылов Иван Андреевич
Шрифт:

1813-1814

XX. Собака

У барина была Собака шаловлива.Хоть нужды не было Собаке той ни в чём:Иная бы таким житьёмБыла довольна и счастливаИ не подумала бы красть!Но уж у ней была такая страсть:Что из мясного ни достанет,В минуту стянет.Хозяин сладить с ней не мог,Как он ни бился,Пока его приятель не вступилсяИ в том ему советом не помог.«Послушай, – говорит, – хоть, кажется, ты строг,Но ты лишь красть Собаку приучаешьЗатем, что краденый кусокВсегда ей оставляешь.А ты вперёд её хоть меньше бей,Да кражу отнимай у ней».Едва лишь на себе Собака испыталаСовет разумный сей, —Шалить Собака перестала.

1816

XXI. Орёл и Крот

Не презирай совета ничьего,Но прежде рассмотри его.Со стороны прибыв далёкойВ дремучий лес, Орёл с Орлицею вдвоёмЗадумали навек остаться в нёмИ, выбравши ветвистый дуб высокой,Гнездо себе в его вершине стали вить,Надеясь и детей тут вывести на лето.Услыша Крот про это,Орлу взял смелость доложить,Что этот дуб для их жилища не годится,Что весь почти он в корне сгнилИ скоро, может быть, свалится,Так чтоб Орёл гнезда на нём не вил.Но кстати ли Орлу принять совет из норки,И от Крота! А где же похвала,Что у ОрлаГлаза так зорки?И что за стать Кротам мешаться сметь в делаЦарь-птицы!Так многого с Кротом не говоря,К работе поскорей, советчика презря, —И новоселье у царяПоспело скоро для царицы.Всё счастливо: уж есть и дети у Орлицы.Но что ж? – Однажды, как зарей,Орёл из-под небес к семье своейС богатым завтраком с охоты торопился,Он видит: дуб его свалилсяИ подавило им Орлицу и детей.От горести невзвидя свету:«Несчастный! – он сказал, —За гордость рок меня так люто наказал,Что не послушался я умного совету.Но можно ль было ожидать,Чтобы ничтожный Крот совет мог добрый дать?»«Когда бы ты не презрел мною, —Из норки Крот сказал, – то вспомнил бы, что роюСвои я норы под землейИ что, случаясь близ корней,Здорово ль дерево, я знать могу верней».

1814

Книга четвёртая

I. Квартет

Проказница Мартышка,Осёл,КозёлДа косолапый МишкаЗатеяли сыграть Квартет.Достали нот, баса, альта, две скрипкиИ сели на лужок под липки, —Пленять своим искусством свет.Ударили в смычки, дерут, а толку нет.«Стой, братцы, стой! – кричит Мартышка. – Погодите!Как музыке идти? Ведь вы не так сидите.Ты с басом, Мишенька, садись против альта,Я, прима, сяду против вторы;Тогда пойдёт уж музыка не та:У нас запляшут лес и горы!»Расселись, начали Квартет;Он всё-таки на лад нейдет.«Постойте ж, я сыскал секрет! —Кричит Осёл, – мы, верно, уж поладим,Коль рядом сядем».Послушались Осла: уселись чинно в ряд;А всё-таки Квартет нейдёт на лад.Вот пуще прежнего пошли у них разборыИ споры,Кому и как сидеть.Случилось Соловью на шум их прилететь.Тут с просьбой все к нему, чтоб их решить сомненье.«Пожалуй, – говорят, – возьми на час терпенье,Чтобы Квартет в порядок наш привесть:И ноты есть у нас, и инструменты есть,Скажи лишь, как нам сесть!»«Чтоб музыкантом быть, так надобно уменьеИ уши ваших понежней, —Им отвечает Соловей, —А вы, друзья, как ни садитесь,Всё в музыканты не годитесь». [77]

77

О злободневном смысле басни см. с. 357, 380 наст. изд.

1811

II. Листы и Корни

В прекрасный летний день,Бросая по долине тень,Листы на дереве с зефирами шептали,Хвалились густотой, зелёностью своейИ вот как о себе зефирам толковали:«Не правда ли, что мы краса долины всей?Что нами дерево так пышно и кудряво,Раскидисто и величаво?Что б было в нём без нас? Ну, право,Хвалить себя мы можем без греха!Не мы ль от зноя пастухаИ странника в тени прохладной укрываем?Не мы ль красивостью своейПлясать сюда пастушек привлекаем?У нас же раннею и позднею зарейНасвистывает соловей.Да вы, зефиры, самиПочти не расстаётесь с нами».«Примолвить можно бы спасибо тут и нам», —Им голос отвечал из-под земли смиренно.«Кто смеет говорить столь нагло и надменно!Вы кто такие там,Что дерзко так считаться с нами стали?» —Листы, по дереву шумя, залепетали.«Мы те, —Им снизу отвечали, —Которые, здесь роясь в темноте,Питаем вас. Ужель не узнаёте?Мы корни дерева, на коем вы цветёте.Красуйтесь в добрый час!Да только помните ту разницу меж нас:Что с новою весной лист новый народится,А если корень иссушится, —Не станет дерева, ни вас». [78]

78

До Крылова сходный сюжет был использован в басне М. Н. Муравьёва «Верхушка и Корень», в которой Корень губил Верхушку и погибал сам. Крылов в трактовке сюжета, возможно, следовал за Л.-С. Мерсье, который в книге «Философ, живущий у хлебного рынку» (русский перевод – СПб., 1786. С. 19-20) замечал, что для того, чтобы познать истину, надлежит опустить взоры «даже до самых низких состояний, кои в чертогах твоих совсем бывают забвенны; ибо они суть потаённые корни, питающие гордые листвия, коими превозносится древо, ими приосененное. Из сих-то скрытых и животворных протоков изобилие твоё истекает; для чего ж бы тебе смотреть на один токмо стебель».

1811

III. Волк и Лисица

Охотно мы дарим,Что нам не надобно самим.Мы этой басней поясним,Затем что истина сноснее вполоткрыта.Лиса, курятинки накушавшись досытаИ добрый ворошок припрятавши в запас,Под стогом прилегла вздремнуть в вечерний час.Глядит, а в гости к ней голодный Волк тащится.«Что, кумушка, беды! – он говорит. —Ни косточкой не мог нигде я поживиться;Меня так голод и морит;Собаки злы, пастух не спит,Пришло хоть удавиться!»«Неужли?» – «Право, так». – «Бедняжка куманёк?Да не изволишь ли сенца? Вот целый стог:Я куму услужить готова».А куму не сенца, хотелось бы мяснова —Да про запас Лиса ни слова.И серый рыцарь мой,Обласкан по уши кумой,Пошёл без ужина домой. [79]

79

В основе басни – мотивы русских народных сказок о волке и лисе.

1816

IV. Бумажный Змей

Запущенный под облака,Бумажный Змей, приметя свысокаВ долине мотылька,«Поверишь ли! – кричит, – чуть-чуть тебя мне видно;Признайся, что тебе завидноСмотреть на мой высокий столь полет».«Завидно? Право, нет!Напрасно о себе ты много так мечтаешь!Хоть высоко, но ты на привязи летаешь.Такая жизнь, мой свет,От счастия весьма далёко;А я, хоть, правда, невысоко,Зато лечуКуда хочу;Да я же так, как ты, в забаву для другого,ПустогоВек целый не трещу». [80]

80

Сюжетно близка к анонимной басне «Стрела» (Модное ежемесячное издание. 1779. Ч. I. С. 233-234) и переводной басне Марии Базилевичевой «Бумажный змей» (1799).

1813-1814

V. Лебедь, Щука и Рак

Когда в товарищах согласья нет,На лад их дело не пойдет,И выйдет из него не дело, только мука.Однажды Лебедь, Рак да ЩукаВезти с поклажей воз взялись,И вместе трое все в него впряглись;Из кожи лезут вон, а возу всё нет ходу!Поклажа бы для них казалась и легка:Да Лебедь рвётся в облака,Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.Кто виноват из них, кто прав, – судить не нам;Да только воз и ныне там. [81]

81

Басню трактовали как отклик на деятельность Государственного совета, на несогласие между его членами.

1814

VI. Скворец

У всякого талант есть свой.Но часто, на успех прельщаяся чужой,Хватается за то иной,В чём он совсем не годенА мой совет такой:Берись за то, к чему ты сроден,Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец.Какой-то смолоду СкворецТак петь щеглёнком научился,Как будто бы щеглёнком сам родился.Игривым голоском весь лес он веселил,И всякий Скворушку хвалил.Иной бы был такой доволен частью;Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, —А Скворушка завистлив был, к несчастью, —И думает: «Постойте же, друзья,Спою не хуже яИ соловьиным ладом».И подлинно запел,Да только лишь совсем особым складом:То он пищал, то он хрипел,То верещал козлёнком,То не путёмМяукал он котёнком;И, словом, разогнал всех птиц своим пеньём.Мой милый Скворушка, ну, чтo? за прибыль в том?Пой лучше хорошо щеглёнком,Чем дурно соловьём. [82]

82

Сюжет близок к басне Н. П. Николева «Соловей и Скворец».