— Миколас, езжай прямо, — попросила я водителя. Тот повернулся, глядя растерянно то на меня, то на моего менеджера. Вроде бы как я главная, но Сэп платит ему зарплату и вообще — он мужчина.

— Пожалуйста, — добавила я, глядя в глаза водителя. — И около них сбавьте скорость. Буду благодарна.

— Линда! — Простонал менеджер. — Ну что за миссионерские привычки?

— Я всего лишь хочу сказать им "привет". У тебя мания, что что-то произойдет, если я поздороваюсь с этим людьми?

— Произойдет. Я вот уже сколько лет пытаюсь понять — то ли ты действительно изредка такая добренькая, то ли ты умело притворяешься?

— При чем здесь доброта? — Я пожала плечами. — Я просто пытаюсь быть вежливой. Я поставила себя на место человека, пришедшего увидеть любимого актера или певца. Если тот, ради которого ты оставил дела и пришел черт знает куда, не выскажет элементарного уважения и не поздоровается, это будет оскорбительно для поклонников.

— Это оскорбительно для меня. — Проворчал мужчина.

— И вообще, когда я с подружками прибегала к аэропорту встречать Дейва Лэя, мне не понравилось бы, что он не вышел к нам и не помахал.

Дейв Лэй — известный в свое время рок-певец, живущий сейчас в Штатах, был моим кумиром, когда мне было лет четырнадцать. Весь наш класс сходил по нему с ума. Тогда еще я жила не в столице, а в дальнем провинциальном стрэте, но нам с одноклассницами безумно хотелось попасть на его концерт. Мы сбежали из дома, притворившись, что едем в туристическую поездку к озерам вместе к учителями и приехали в Санта-Плазу. Сначала мы, как и топы других поклонников двинулись к аэропорту — встречать любимого певца и его группу, и жутко кричали, увидев их, а потом двинулись в Дред Тоул Холл, самую большую концертную площадку на тот момент — зал вмещал в себе двадцать тысяч человек.

На концерт мы попали, провели там три обворожительных часа, охрипли от криков и почти что сошли с ума от голоса Дейва, музыки его парней и представления на сцене.

Жалко, что родители хватились нас и нашли на следующий день, злые, как собаки. Моя мама, которой пришлось из-за меня отпрашиваться с работы в клинике, придумала мне самое изощренное наказание — отлучила от любой техники, кроме радио — его она поставила мне в комнату и калькулятор — он нужен был мне в школе. Так я прокуковала целый месяц, и за то время каким-то чудесным образом вся любовь к Дэйву выветрилась. Позже я очень скептически стала относиться к такому явлению, как поклонение кому бы то ни было.

Но сейчас мне все же хотелось поприветствовать собственных поклонников. До сих пор, когда говорю это себе, не могу поверить в то, что у меня есть фанаты — словно все это не со мной происходит. Потом я забываю об этом, говоря себе, что все так, как и должно было быть. Я снялась в знаменитой картине, пусть она не такая серьезная и психологически напряденная, но зато популярная и всегда узнаваема даже по кадрам или фрагментам из многочисленных саундтреков — картина, как-никак, музыкальная.

Машина неторопливо подъехала к тому участку дороги, по сторонам которой стояли мои поклонники. Их было на удивление много, очень много. Наверно, они прибыли бы и к аэропорту, но мы держали время и день прибытия в тайне, как раз и не желая скопления народа около него. К тому же со мной должен был приехать мой партнер по фильму, а это утроило бы количество встречающих — как я говорила, этого блондинчика с ангельским взглядом едва ли не Мадонной в мужском обличие считают, пусть и кощунственно так говорить.

— Многовато, — поморщился Сэп, тоже оглядывая толпу, которую, как оказалось, сдерживали люди в форме.

— Нормально. Ты не рад, что у меня столько поклонников.

— Я был бы рад, если мы приехали в этот клуб. И как ты собралась чествовать их? Выйти я тебе не позволю.

— Спокойно, — отвечала я и предупредительно приложила указательный палец к губам, — только не кричи. Миколас, открой панорамное окно.

— Вообще? — переспросил водитель.

— Да.

— Ты что задумала, несносная девчонка?

Пока менеджер возмущался, панорамное окно, занимавшее едва ли не всю крышу авто, плавно отъехала, и надо мной вместо звезд вновь появилось небо, уже потемневшее — приближался поздний вечер. Вместе со свежим воздухом, на удивление прохладным для июня, в салон машины ворвались крики, шум, смех, свистки. Я научилась любить громкие голоса приветствующих меня. Голоса людей, которым я нравилась, были одинаковыми во всех странах, в которых я бывала, и, когда я слышала свое имя из уст незнакомых людей, я начинала улыбаться, сама даже не осознавая этого.

Кто сказал, что слава — неприятная штука? Даже письма о таких идиотов, как Зайчик, не смогут омрачить ее!

Я, стянув босоножки на высокой шпильке, ловко забралась ногами на сидение и высунулась наружу по солнечное сплетение, помахала рукой собравшимся. Тут же раздался очень громкий крик, переросший в вопль:

— Линда едет!! Это Линда едет!!

— Линд! Линда!!

— Мы тебя любим!!!

Я продолжала улыбаться и махать руками, ощущая себя принцессой, едущей на коронацию. Едва ли не каждый первый снимал все происходящее на камеры мобильных телефонов, а те, кто пользовались ими, фотографировали на цифровые фотоаппараты. Я вглядывалась в толпу незнакомых людей и с удовольствием понимала, что вижу не только девочек-школьниц, но и студенток, молодых женщин, даже несколько женщин в возрасте — подумать только, в майках с моим изображением! И молодые люди здесь тоже были, и мужчины, а впереди всех на одном из участков с поклонниками стоял дедушка с благообразной бородой.