«Ведь успех нельзя измерять только деньгами», — думала Лора, оглядывая главный зал. Этот магазин стал их гордостью и радостью. Торжеством дружбы над ударами судьбы.

Когда они купили это здание, оно было пустым, пыльным и обшарпанным. Но их вера в себя, их усилия превратили его в нечто замечательное.

Теперь огромная витрина сверкала на солнце, завлекая покупателей, искусно намекая на то, что ждет их внутри. Короткое нарядное платье изумрудного цвета, дерзкое, с ностальгическим штрихом — павлиньими перьями на плече — было накинуто на изящный стул, стоящий перед туалетным столиком. На полированной поверхности — разноцветные флакончики, ожерелье из драгоценных камней. Один из ящичков приоткрыт, и из него струится нитка бус из горного хрусталя. Здесь же — лампа в форме лебедя, один хрустальный бокал рядом с пустой бутылкой шампанского; мужские запонки и небрежно брошенная черная «бабочка» в груде женских безделушек. Рядом со столиком — пара красных туфель на «шпильках», искусно поставленных так, что создается впечатление, будто владелица только что сбросила их.

Маленькими композициями в витрине обычно занималась Марго, но эту Лора придумала и выполнила сама. И гордилась ею — как гордилась всем магазином. В просторном демонстрационном зале были выставлены изысканные, уникальные вещи. Темно-розовые стены оттеняли стеклянные полки, полные сокровищ: фарфоровых шкатулочек, серебряных сервизов, изящной посуды. Бархатные диваны — им недавно пришлось купить третий — давали возможность покупателям посидеть, выпить чашку чая или бокал шампанского.

Сверкающая золотом винтовая лестница вела на открытый балкон, окружающий главный зал, и в будуар, где в роскошном гардеробе красного дерева висели пеньюары, ночные рубашки, дамское белье. Все на продажу: от кровати в стиле рококо до самой маленькой серебряной безделушки! И ни один предмет не повторяется…

Магазин, в буквальном смысле, спас всех троих. И сблизил их еще больше, хотя Лора не думала, что это возможно — ведь они были так близки.

Не удаляясь от гардеробной, она смотрела, как Марго показывает покупательнице сапфировый браслет. Кейт обсуждала с другой клиенткой происхождение лампы в стиле «модерн». [7] Еще одна покупательница изучала опаловую бутылочку духов, а ее приятельница рылась в коллекции вечерних сумочек.

Из стереоколонок неслась тихая музыка Моцарта. За окном на Кэннери-роу мелькали машины: одни проносились стрелой, другие с пыхтеньем и фырканьем маневрировали, пытаясь прорваться в нужный ряд. По тротуару спешили прохожие. Прошел мужчина с радостно смеющимся мальчишкой на плечах. Обнявшаяся парочка остановилась, восхищаясь витриной… и через минуту вошла в магазин.

— Мисс Темплтон!

Очнувшись от задумчивости, Лора повернулась к гардеробной.

— Да, миссис Майерс, вам что-нибудь понравилось?

Женщина улыбнулась, протягивая выбранный свитер.

— Я никогда не покидаю «Претензию» разочарованной.

Приятное чувство гордости согрело Лору.

— Для этого мы и работаем, — улыбнулась она.

— Ну как, приятель? Неплохое жилье? — спросил Майкл, начищая Макса — свою радость и гордость, и огромный желтовато-коричневый конь теннессийской породы фыркнул, соглашаясь.

Конюшня Темплтонов сильно отличалась от простых рабочих конюшен, построенных Майклом в горах и на его глазах погребенных под потоками грязи. Это был настоящий дворец. Правда, когда он впервые вошел внутрь, помещение больше походило на заколдованный злой ведьмой и покинутый обитателями сказочный замок.

Майкл усмехнулся — и от пришедшего в голову сравнения, и от осознания того, что в поместье Темплтонов почему-то постоянно вспоминает волшебные сказки.

Но в тот первый день он обнаружил в конюшне страшную грязь и запустение, так что ему пришлось лишнюю неделю мириться с общественными конюшнями с их непомерной платой за содержание лошадей и удаленностью от собственного жилья. Но теперь, оглядывая результаты своих трудов, Майкл не жалел об этом.

Почти всю неделю он вкалывал по шестнадцать часов в день, приводя в порядок заброшенное здание. Нелегкая задача для одного мужчины с единственной парой рук, но Майкл не желал перевозить своих лошадей в этот временный дом, пока он не станет соответствовать его требованиям.

Конюшня была построена на века и с элегантностью, которой славились Темплтоны. Но его восхитила не затейливая кирпичная кладка пола, не декоративные плитки вокруг кормушек и не витые железные решетки над ними со стилизованной буквой «Т» в центре — хотя Майкл готов был признать все это эффектным штрихом. Больше всего ему понравились денники — удобные, просторные, полные света и воздуха. Да и вся планировка конюшни, с комнатой для упряжи в одном конце и помещением для хранения корма — в другом, была очень практичной.

И этот дворец долгое время стоял заброшенным и ветшал! Майкл сделал все возможное, чтобы исправить ситуацию. Он таскал мусор и стучал молотком, мел и скреб, пока каждый денник не стал отвечать его высоким стандартам. Его детишкам — только самое лучшее!

Он всегда называл своих лошадей детьми — конечно, лишь в тайных мыслях.

Этим утром привезли свежее сено и солому; к счастью, парень, доставивший их, охотно согласился заработать несколько лишних долларов и помог Майклу перетащить прессованные тюки в конюшню.

Теперь каждый денник был выстлан соломой из пшеничных колосьев, которая и стоила дорого и достать ее было нелегко. Но ведь это — для его детей, в конце концов. С помощью немногих инструментов и некоторой изобретательности Майкл привел в рабочее состояние автоматические поилки, смазал петли на дверях денников, заменил поржавевшие крюки.

Поскольку все его запасы утонули в грязи, пришлось заново закупить зерно, витамины, лекарства. Слава Богу, ему удалось спасти кое-какую упряжь и инструмент.