Шрифт:
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: 27 ФЕВРАЛЯ 1917 ГОДА
Вот он и наступил, наконец, этот день. В два часа ночи, только что вернувшись из Думы, я спешно стал записывать в дневник волнующие события этого дня. Поскольку я чувствовал себя неважно, а лекции в университете были практически отменены, я решил остаться дома и заняться чтением нового труда Вильфредо Парето "Трактат по общей социологии". Время от времени меня отвлекали от книги друзья, звонившие, чтобы обменяться новостями.
"Толпы на Невском сегодня больше, чем когда-либо".
"Рабочие Путиловского завода вышли на улицы".
В полдень телефонная связь прервалась. Около трех часов дня один из моих студентов ворвался ко мне с сообщением, что два полка при оружии и с красными флагами покинули казармы (*1) и движутся к зданию Государственной Думы.
Поспешно выйдя из дому, мы направились к Троицкому мосту. Там нам встретилась большая, но спокойная толпа, прислушивавшаяся к стрельбе и жадно впитывавшая каждую новость. Никто не знал ничего определенного.
7.1
1* ...два полка при оружии и с красными флагами покинули казармы...
– Имеются в виду Преображенский гвардейский и Волынский резервный гвардейский полки.
Не без трудностей мы перебрались через реку и дошли до Экономического комитета Союза городов и земств. Мне пришло в голову, что, если оба полка дойдут до Думы, их следовало бы накормить. Поэтому я сказал друзьям, членам комитета: "Постарайтесь раздобыть еды и отправьте ее с моей запиской к Думе". В этот момент к нам присоединился старый знакомый, господин Кузьмин, и мы отправились дальше. На Невском проспекте возле Екатерининского канала все еще было спокойно, но, повернув на Литейный, мы обнаружили, что толпа увеличивается, а стрельба усиливается. Слабые попытки полиции разогнать людей ни к чему не приводили.
– Эй, фараоны! Конец вам!
– кричали из толпы.
Осторожно пробираясь вперед вдоль Литейного, мы обнаружили свежие пятна крови и два трупа на тротуаре. Умело находя лазейки, мы наконец добрались до Таврического дворца, окруженного крестьянами, рабочими и солдатами. Никаких попыток ворваться в здание Российского парламента еще не было, но везде куда ни кинь взгляд, стояли орудия и пулеметы.
Зал заседаний Думы являл резкий контраст смятению, царившему за стенами. Здесь, на первый взгляд, по-прежнему комфортно и покойно. Лишь там и тут по углам собирались группы депутатов, обсуждая ситуацию. Дума была фактически распущена, но Исполнительный комитет выполнял фактические обязанности Временного правительства (*2) .
7.2
2* ...выполнял фактические обязанности Временного правительства.
– Временное правительство было создано по соглашению между Временным комитетом Государственной Думы и Петроградским советом рабочих депутатов. В первый состав правительства вошли князь Г. Е. Львов, П. Н. Милюков, А. И. Гучков и другие представители буржуазно-либеральных партий, в основном - кадеты. Керенский - единственный эсер. Исполком Думы был сформирован с целью поддержания порядка и в противовес исполкому Петросовета, его возглавил М. В. Родзянко, лидер октябристов.
Смятение и неуверенность явно сквозили в разговорах депутатов. Капитаны, ведущие государственный корабль прямо в "пасть" урагана, все же плохо представляли себе, куда следует плыть. Я вернулся во двор Думы и объяснил группе солдат, что попытаюсь привезти им провизию. Они нашли автомобиль с красным флагом на кабине, и мы двинулись сквозь толпу.
– Этого достаточно, чтобы всех нас повесить, если революция не победит, - насмешливо сказал я своим провожатым.
– Не бойся. Все будет как надо, - ответили мне.
Возле Думы жил адвокат Грузенберг (*3) . Его телефон работал, и я связался с товарищами, обещавшими, что провиант для войск вскоре будет. Вернувшись в Думу, я обнаружил, что толпа подступила как никогда близко. Во дворе и на всех прилегающих улицах возбужденные группы людей окружали ораторов - членов Думы, солдат, рабочих, - единодушно указывавших на значение событий этого дня, прославлявших революцию и падение самодержавного деспотизма. Каждый из них превозносил растущую силу народа и призывал всех граждан к поддержке революции.
7.3
3* Возле Думы жил адвокат Грузенберг.
– Сорокин имеет в виду известного петроградского юриста Оскара Осиповича Грузенберга (1866-1940), жившего на ул. Кирочной.
Зал и коридоры Думы были заполнены людьми. Солдаты стояли с винтовками и пулеметами. Но порядок все еще сохранялся, уличная стихия еще не разрушила его.
– Вот, товарищ Сорокин, наконец-то революция! Наконец и на нашей улице праздник!
– крикнул один из моих студентов-рабочих, подбежав ко мне с товарищами. Лица молодых людей светились радостью и надеждой.
Войдя в комнату исполкома Думы, я нашел там несколько депутатов от социал-демократов и около дюжины рабочих, ядро будущего Совета. Они сразу же пригласили меня стать членом, но я тогда не ощущал в себе позывов войти в Совет и ушел от них на собрание литераторов, образовавших официальный пресс-комитет революции.
"Кто уполномочил их представлять прессу?" - задал я самому себе вопрос. Вот они, самозванные цензоры, рвущиеся к власти, чтобы давить все, что по их мнению является нежелательным, готовящиеся задушить свободу слова и печати. Внезапно вспомнилась фраза Флобера: "В каждом революционере прячется жандарм" (*4) .
– Какие новости?
– спросил я депутата, прокладывающего путь сквозь толпу.
– Родзянко пытается связаться с императором по телеграфу. Исполком обсуждает создание нового кабинета министров, ответственного как перед царем, так и перед Думой.
7.4
4* "В каждом революционере прячется жандарм - фраза из романа Г. Флобера "Воспитание чувств".