У коновязи, окруженной низкими длинными сараями, толпился народ. Городской старшина явился в сопровождении дьяков и дружинников, посадский люд собрался вдоль путеводной плеши. Конь уже перестал быть грудой бревен, вновь обернувшись древесной повозкой. Пузырь, с помощью ворота притянутый к земле, почти не светился, Чуть колтыхаясь под легким ветерком. Парус лежал свернутым. Вокруг суетились работники коновязи, полуголые, несмотря на ледок, сковавший лужицы. От них валил пар.

— Ох и тяжкие чары на энтом коне лежат. — Мыря натянул лисий треух на самые глаза. — И первый раз вижу я, чтобы личеням такие сплетки подвластны были. Дарованные чары, надо ж…

— Смердунов кормить будут! — восторженно взвыл в толпе мальчишеский голос.

— Фу-ух, готовьтесь, братия, сейчас начнется, — прогудел за спиной Тамары один из дружинников. — Я это зловонье с детства не переношу.

— А ты ротом дыхай, — со смешком посоветовали ему. — Ротом оно не пахнет…

Путников подвели к коню. Поодаль коновязчики, забравшись на А-образную лестницу, рассупонивали туго стянутую горловину под брюхом пузыря. Несколько человек в кожаных запонах отворили двери ближайшего сарая, и оттуда шибануло навозным духом.

— Смердунов берегите! — заорал старшой над работниками, грозя кому-то кулаком. — Коли подавите — шкуру спущу!

Из пузыря под ноги коновязчикам посыпался какой-то мусор, а затем Тамара увидела толстых зверьков с лоснящимися тугими животами, беспомощно вываливающихся на землю. Они пищали, еле шевеля короткими лапками, и вертели безглазыми мордами, тычась во все стороны, как кутята.

Запах между тем сделался нестерпимым — к навозной вони примешалось амбре, издаваемое смердунами.

— Шлаки отгребай! — надрывался старшой. Отвесив не слишком расторопному работнику пинка, он повернулся к сараю: — Назьмо давай! Пора, а то застудим! Игаха! А ну, живее, дупло тебе раздери!

Мужики забегали, таская носилки и волокуши с навозом. Вилами и лопатами на длинных черенках его загружали прямо в пузырь, распихивая по боковинам.

— Хорош навозец-то! — принюхиваясь, одобрительно крякнул сутулый дьяк с лоснящимся плоским лицом. — Сласть просто. Сам бы ел. Надолго хватит…

Тамару едва не вырвало. Она уже давно воспользовалась советом неизвестного ей дружинника и «дыхала ротом», зажав нос пальцами, но навозный аромат был так силен, что слезились глаза. Хватаясь за плечо Мыри, девушка изо всех сил старалась не потерять сознание и поэтому не сразу поняла, что кто-то настойчиво дергает ее за откидной рукав охабня.

— Госпожа, я это, — зашептал в ухо ящеркой вывернувшийся из толпы Теребенька. — Все сполнил! Добро ваше в клети позадной лежит, по левой стороне, ежели к носу встать. Ветками закидано, сучьями закрыто.

— Как же ты сумел? — в нос спросила Тамара.

— Дык шуряк у меня в коновязах, — радостно похвалился Теребенька. — Он и изловчился.

— Хорошо, спасибо, — кивнула девушка.

— То исть свободен я? — изогнулся глаголем парень.

— Как ветер, — нашла в себе силы улыбнуться Тамара.

— Благодарю, госпожа, за добро ваше. Господину незнатю поклон земной. И вот чего еще: коли вам без пути плутать наскучило, ступайте в Каменный урман, к кликуше тамошней. Она все про все знает. Авось поможет. Ну, прощевайте…

И Теребенька исчез — будто его и не было.

Погрузка навоза закончилась. Работники на руках поднимали смердунов и запускали их в пузырь. По шерсти зверьков побежало знакомое радужное сияние. В стороне двое мужиков собирали вилы и лопаты.

— Не звякать, не звякать, руки переломаю! — ярился старшой. — В Калязинке вот так звякнули, одна искра — и цельное городище спалилось! Ну, всех подсадили? Затягивай!

Упершись в слеги, мужики принялись крутить ворот, стягивая горловину пузыря. За полупрозрачными стенками вспыхивали огоньки. Пузырь надувался, разбухал, рвался ввысь.

— Ветрило цепляй! — распоряжался старшой. — Коня к отправке! Эй, чистуны, плешь ослобоните!

— Грузись, братие! — скомандовал дружинникам Зубан. Тамару Подтолкнули к свисавшей с борта коня лестнице. Итер уже карабкался наверх, Мыря сопел позади. Городской старшина в стороне улыбался, о чем-то переговариваясь с дьяками.

Поднявшись на палубу, Тамара оглядела городище, людей внизу и облегченно вдохнула. Свежий ветер разогнал вонь, надул парус, зашумел кормовыми ветвями.