– Слушай, пап, неплохо ты молотишь! Часто тренируешься? – Папаша словно бы очнулся, услышав мой вопрос, но улыбаться не перестал, разве что улыбка из хищной вдруг стала… грустной, что ли… как бы виноватой.

– В этой жизни – впервые за доской.

– Что значит – в этой жизни?

– А… Не важно. Лет двадцать, наверное. Я тут, некоторое время тому назад, когда болел, изобрел в уме новый способ игры в шахматы.

– По другим правилам, что ли?

– Нет, правила те же…

– Ричик! Элли!..

Это наша Элли заплакала, проснувшись, и мы с Шонной разбежались «по номерам»: я в детскую спальню – предварительно, до подхода тяжелой артиллерии – тетешкать и умурлыкивать ребеночка, Шонна к холодильнику и плите: размешивать и подогревать специальный отварчик, потому что у девицы нашей с самого раннего детства проблемы с горлышком, которые должны закончиться к подростковому возрасту, если мы с Шонной будем последовательны и внимательны в лечении и профилактике.

Ну, такое дело – отец засобирался, и мы распрощались. Но на этот раз наше прощание не напоминало расставание навсегда либо на неопределенное время, потому что отец сунул мне листок из записной книжки с номером его «домашнего» телефона.

И откуда у него домашний телефон? Черт его знает. Может, он стал жертвой благотворительных инстинктов со стороны какой-нибудь бездетной стареющей дамочки и живет с ней на правах любимого шорт-пинчера? А может, и…

– Ричик, ты что, ему деньги дал?

– Я? Нет. Это он мне подарил бумажку с его домашним телефоном. Но я – да, собирался дать ему пару сотен, но он не взял. А что? Ты против, чтобы я давал ему денег?

– Я не против. Я бы только не хотела, чтобы ты бросал их в прорву.

– Почему – в прорву?

– Ты же сам все хорошо понимаешь. Потому что ты этим не помогаешь ему, а… а… Вот если бы его вылечить… Кроме того, у нас с тобой тоже лишних нет. Ты хоть помнишь, что Жана пора уже в школу устраивать? Это, между прочим, стоит приличных денег.

– Слушай, а точно! Жану-то в школу следующей осенью! И при чем тут деньги? Тем более, что отец не пьет.

– Это он сегодня не пьет. Нет, я конечно, только бы счастлива была… А деньги при том. Ты уже подумал, где Жан будет учиться?

– Ну… какая особая разница? Где-нибудь поблизости.

– Ричик! Иногда я тебя просто не понимаю. Может быть его еще в шестьдесят восьмую отведем, туда пристроим?

– Хотя бы. Чем она плоха? Я в ней учился и выучился. Между прочим, и ты тоже.

– А дети наши будут учиться в нормальной школе, в частной школе, без всего этого маргинального отребья на задних партах. Получать нормальное, Ричик, образование!

– Так, а…

– Это ты в каждой бочке был затычка, со своими дурными кулаками, а для Жана, и тем более для Элли, я такого – не – хо-чу.

– Ну что ты так раскипятилась? Ну, хорошо, отдадим их в частную, проблем-то. Хотя я считаю, что и в обыкновенной такие же люди…

– Ты считай себе как хочешь, но мы отдадим детей только в нормальную, престижную, хорошо зарекомендовавшую себя частную школу. А это стоит денег, и нам лучше думать о них сейчас. Ведь я же пока не работаю, не зарабатываю, Ричик. Все что я могу – это экономить и разумно распоряжаться теми, что у нас есть. А они есть только благодаря тебе.

– Не беда. Сколько надо, столько заработаем.

– Кстати, что там насчет повышения по службе слышно? Ты же говорил, что ходили слухи насчет тебя?

– А, это… Знаешь, какова цена этим слухам? Думают, короче. В любом случае, я тебе обещаю: добуду денег и на школу, и на модельные платья, и на северные курорты… Ши, только не сомневайся во мне, остальное я улажу! Папаша, между прочим, денег не взял, хотя я предлагал.

– Я никогда в тебе не сомневаюсь! Ни вот ни на мизинчик, ни на кончик ногтя! – Шонна отмеривает крохотный кусочек алого акрила и показывает его мне. Я же в ответ цинично ухмыляюсь и языком подбираю слюни, свободною левою рукой почесывая грудь, пах и подмышки. Шонна пищит и двумя руками безуспешно пытается разжать пальцы моей правой, но я уже деликатно, предельно бережно, перекинул ее через плечо и несу, придерживая за попу, в спальню. Вот с чего, спрашивается, она решила вслух, что я грубое неотесанное животное?

А на работе у меня… Сложно у меня на работе, хотя и просто. Не знаю, Ши меня растерзала бы, скажи я ей все мои новости с трудового фронта. Короче говоря, мне ведь с месяц тому назад предложили пост начальника отдела… Назовем его: оперативный отдел. Это такое подразделение нашей фирмы, без которого было бы весьма трудно рассчитывать на уважение и опаску со стороны конкурентов и криминальных элементов. Это – решение конфликтных ситуаций силовым путем, либо с угрозой применения силы. Денег платят много, в разы и разы больше, нежели я сейчас получаю, или когда там орудовал, рядовым сотрудником, но. Текучесть кадров – изрядно высока, в отделе том. Погибают насмерть – редко, врать не буду, в калеки по инвалидности – тоже не так уж часто переходят из здорового состояния… И под отсидку не каждый месяц попадают… Чаще вылетают с работы, как запятнавшие себя… Хотя тоже – довольно редко. Ну, фирма «Сова» своих старается не бросать, подыскивает им что-то… Был начальник, стал ночной сторож… Или, там, диспетчер в гараже… Я думал-думал, думал-думал над предложением высокого начальства… И размышлял-размышлял, аж голова дымилась… Не нашел ничего лучшего, чем отказаться. Ну если я не гангстер в душе и по профессии, на хрена мне из себя полутакового изображать??? «Ты парень резкий, быстрый и умный, отдел знаешь изнутри, ну кто как не ты?"