Эти насмешки над его работой раздражали Брейди неимоверно. Он бы с удовольствием швырнул ей папку – пусть делает выводы сама и готовит свои проклятые сообщения прессе. Но Брейди не мог себе такого позволить. Он полностью контролировал свои расследования – до их завершения.

– Все говорит о том, что он умер от сердечного приступа.

Эрин тут же напряглась. Брейди продолжил:

– Но есть некоторые вопросы, поэтому мы отправили кровь на обследование. Возможно, приступ чем-то спровоцирован. Надеемся узнать, чем. Также нет никаких следов спермы.

– Правда? – Эрин удивилась так искренне, что он улыбнулся.

– Что, трудно поверить в собственную точку зрения? Это говорит в твою пользу.

– Как давно ты ищешь аргументы в мою пользу? – совершенно спокойно спросила она. – Забудь. Спасибо, что сказал мне сам, а не заставил вытягивать из тебя информацию.

– Запомни, из меня трудно что-либо вытянуть.

– Я заметила. – Они смотрели друг на друга, и напряжение нарастало. Когда оно стало почти невыносимым, Эрин вдруг спросила, указывая на исписанный лист бумаги: – Это твой рапорт?

Брейди пристально посмотрел на нее.

– Не трогай, Махони. Я и так сказал тебе больше, чем следует. Надеюсь, это не повредит следствию.

Эрин вздохнула.

– Не знаю, обижаться мне на тебя или гордиться честью быть доверенным лицом. Не волнуйся, я оправдаю твое доверие.

– Разве я говорил о доверии? – Брейди прошел за свой стол. Ее присутствие заводило его. Лучше отгородиться хотя бы столом. – На текущий момент наши планы совпадают. Мне надо выяснить некоторые детали, и замалчивание пикантных подробностей мне на руку.

– Ты говоришь, это было убийство? И декорации были подготовлены специально?

Брейди снова посмотрел на нее.

– Я ничего не говорю.

– Ты будешь на пресс-конференции?

– Я думал, ты все поняла. Лучше, чтобы лишние вопросы не звучали, пока на них не появятся точные ответы. – Он откинулся на спинку кресла, показывая тем самым, что встреча закончена.

Эрин что-то отметила у себя в блокнотике и опустила его в свою изящную кожаную сумочку.

– Спасибо, Брейди.

– Не за что. Сегодня нападать будут только на тебя.

Эрин направилась к двери, уже зная, что он влип, – она чувствовала, как он неотрывно следит за ней взглядом, не упуская ни малейшего ее движения. У двери она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– После конференции я позвоню тебе, расскажу, что там было.

Брейди смог только кивнуть в ответ. После того, как дверь за ней закрылась, он тяжело опустился в кресло и, закрыв глаза, представил себе ее лицо. Ему нравились ее проницательные зеленые глаза и искорки, мелькавшие в них, когда она подшучивала над ним. Даже терпя поражение, Эрин смотрела на него с такой же уверенностью, с какой носила свой идеально скроенный костюм, облегавший ее выразительные формы.

Эрин не вошла, а почти вбежала в свой офис. Она бросила кейс на стол и рухнула в кресло.

Ее компаньонка и лучшая подруга Джина Бриггс вошла вслед за ней. Внешне это была полная противоположность Эрин. Она была низкого роста, очень подвижная, с короткими темными волосами, нарочно растрепанными. У нее были живые голубые глаза и крупный выразительный рот, который находился в непрерывном движении, – если Джина ничего не говорила, что было нечасто, то жевала жвачку.

– Извини, пропустила все новости. Помогала Тони разобраться с редактором.

Тони Холмен был неплохим журналистом и надеялся с помощью Махони и Бриггс добиться больших карьерных высот. Он нравился женщинам, и рейтинги у него были довольно высокие. К сожалению, нравился он из-за бархатного низкого голоса и привлекательной внешности, а не профессиональных качеств.

Хорошо, что Эрин могла хоть как-то отвлечься от мыслей об ужасной пресс-конференции, с которой только что вернулась.

– Дай-ка я догадаюсь. Он снова придумывал вопросы на ходу?

– Он думает, что этим производит сильное впечатление, – кивнула Джина, – а выглядит дураком. И чем дальше, тем хуже. С тех пор, как он узнал, что его могут отправить постоянным корреспондентом в Нью-Йорк, то просто свихнулся. Ужасный эгоист.

– Он таким раньше никогда не был?

– Нет, был несколько попроще. И контролировал себя получше.

– Да, мило улыбался и разговаривал голоском, от которого таял шоколад.