— На мой взгляд, человеку, которого и так никто в глаза не видел, замаскироваться нетрудно. Человеку, избегающему фотокамер, который довел до совершенства искусство сохранять инкогнито. Бородка и берет — отличная мысль, ведь они делают вас типичным благородным стареющим мужчиной, стремящимся сохранять артистически-богемный вид. К тому же ухоженная серебристая бородка бросается в глаза, и те, кто вас видит, только ее и запоминают. Я увидел бородку и подумал, что такой ни у кого прежде не видел, а значит, я не видел вас раньше. И ошибся.

— Может, я хотел, чтобы вы догадались, — заметил он. — Иначе не проводил бы столько времени в вашем магазине.

— Вы даже покупали книги.

— На мне вы много не заработали.

— На тех книгах, что вы у меня купили, — да. Но я говорю про те книги, которые вы купили в книжном магазине «Перикл» и продали мне. Те книги, которые, по вашим словам, принесла какая-то женщина. Я расставлял их на полки, и что-то заставило меня заглянуть на сто пятьдесят первую страницу одной из них. Именно на этой странице Ставрос Влахос, хозяин «Перикла», карандашиком ставит свои метки. Он пометил и эту книгу. Как и все остальные.

— Этого я не знал.

— Потому что он ставит метку не на форзаце, как другие книготорговцы. Я позвонил ему, он вспомнил книги и описал человека, который выбрал их и расплатился наличными. Еще он сказал, сколько вы ему заплатили. Вы много потеряли на этой сделке, не так ли?

— Вы научили меня, — улыбнулся мой собеседник, — как сколотить небольшое состояние в книжном бизнесе. — Он пожал плечами. — Я проник в ваш магазин под фальшивым именем и решил, что кое-чем вам обязан.

— А как вы вообще попали ко мне? Наверное, следили за ней?

— Да. — Он тяжко вздохнул. — Я увидел ее в отеле. Снял там номер, вот почему я сидел в вестибюле и читал журнал. Я прилетел в город в парике и темных очках, в отеле назвался чужим именем. Не Гулливером Фэйрберном и не Генри Уолденом. И я только начал устраиваться, как появилась эта мерзкая девчонка.

— Забавно, — вставил я. — Она очень хорошо о вас отзывается.

— Правда?

— Она рассказала мне, что вы написали ей, как вам не хочется, чтобы ваши письма попали на аукцион. Она решила раздобыть письма и вернуть их вам. По ее словам, ей это удалось.

— Что вы хотите сказать?

— Она позвонила в тот момент, когда у меня был Рэй. Сказала, что письма у нее. Потом позвонила вам в Орегон…

— В Орегон?

— Вы же там живете, верно? Вы хотели, чтобы письма были уничтожены. По ее словам, она позвонила вам и сказала, что пропустила их через измельчитель, а потом сожгла. Интересно, где она его раздобыла.

— Что раздобыла?

— Шредер. Может, привезла с собой из Шарлоттесвилля? Его можно взять напрокат, как по-вашему? Интересно, сколько это стоит?

— Вот бы здорово, — вздохнул он, — сунуть в бумагорезательную машину саму Элис. Если письма попали к ней в руки, она их ни за что не уничтожит. Да и ко мне они тоже никогда не вернутся.

— Она намерена их продать?

— Не знаю, что она собирается с ними делать. Она поведала вам о наших отношениях? Роман века, в роли Лолиты — Элис Котрелл!

— Вкратце.

— Не сомневаюсь. И что именно она рассказала?

Я изложил ему сокращенную версию. По ходу повествования он только качал головой. Когда я закончил, он отхлебнул виски и глубоко вздохнул.

— Я действительно написал ей, — сказал он. — Эта ее публикация в «Нью-Йоркере» задела меня за живое. В ответ одно за другим посыпались письма. Она писала, что ее положение невыносимо. Ей придется бежать. Отец почти ежедневно пристает к ней, а мать лупит проволочной вешалкой, все в таком духе. В конце концов она меня достала. Я написал, что она может приехать ненадолго.

— И?

— И дальше она осталась у меня, и избавиться от нее оказалось труднее, чем от хронического насморка.

— Она прожила с вами три года?

— Точнее, шесть месяцев.

— Однако.

— У нее была отдельная кровать, но она дожидалась, пока я засну, и перебиралась ко мне.

— Она сказала, что была девственницей.

— Возможно. Во всяком случае, я ничего не делал, чтобы это изменить, хотя она изо всех сил пыталась меня соблазнить. Она была изобретательна, но все равно оставалась тощим ребенком, а я не по этой части. — Он покачал головой. — Вероятно, она надеется найти пару-тройку писем, где я рассказываю своему агенту о потрясающей молодой женщине, которая появилась в моей жизни.