Саш'a махнула пистолетом и приказала:

– Откроешь дверь и избавишься от посыльного. Учти, я держу тебя на прицеле. Если не хочешь, чтобы, кроме тебя, умер невинный человек, то сделаешь все, как я тебе говорю.

Наташа на деревянных ногах подошла к двери. Саш'a, с легкостью перешагнув через труп Тейлора Найта, притаилась рядом.

Наташа потянула на себя створку – и увидела Маттиаса. Тот, не входя, обнял и поцеловал ее. Затем пояснил:

– Мой сюрприз в том, что я прибыл на полтора часа раньше! Наташа, я должен тебе что-то сказать.

Наталья попятилась. Маттиас ласково продолжил, заходя в номер:

– Да, я наконец решился. С первой секунды нашего знакомства я понял... У меня в шале, когда я застал тебя в ванной... Господи, что я несу! Так вот, сейчас я летал в Вену вовсе не для того, чтобы урегулировать отмену тура. Мне требовалось забрать одну важную вещь...

Маттиас вынул из кармана пальто бордовую коробочку и протянул ее Наташе:

– Это обручальное кольцо моей покойной матушки. Может быть, ты скажешь, что я чересчур романтичен, но, Наташа, я... Я буду очень счастлив, если ты согласишься стать моей женой!

Надо же, подумала Наташа, за самым счастливым моментом в моей жизни последует наиболее трагический: за предложением руки и сердца из уст Маттиаса наступит неминуемая смерть...

– Боюсь, что племянница не сможет принять твое предложение, Маттиас, – раздался придушенный голос Саш'a.

Маттиас вздрогнул, обернулся и увидел тетушку с пистолетом и окровавленное тело Тейлора Найта.

– Что за шутки? – спросил пианист, указывая на мертвеца. – Кровь, откуда кровь? И почему ты с пистолетом, Саш'a?

Саш'a зло произнесла:

– Племянница, а ты – мерзкая тварь, которых надо уничтожать без сожаления. По твоей милости он стал всему свидетелем. И теперь, конечно же, мне не удастся сделать Маттиаса своим. Отличный ход!

Наташа в ужасе подумала – неужели тетушка считает, что она прикрывается Маттиасом, как живым щитом? Нет, она никогда не сделает ничего подобного! Она ведь... любит его!

– Но ты просчиталась, – продолжала Саш'a. – Что ж, мне придется убить вас обоих. И тебя, и его. Другого выхода нет.

Маттиас, загородив Наташу, повернулся к ней:

– Саш'a, я не совсем понимаю, что здесь происходит, но ты не посмеешь причинить вреда Наташе!

– Почему? – взвизгнула Саш'a. – Почему ты хочешь, чтобы она стала твоей женой? Чем она лучше меня? О, Маттиас, забудь о ней! Я унаследую миллиарды, мы с тобой будем так счастливы! Русская дурочка не даст тебе и тысячной доли того, что подарю тебе я. Отойди! Ты можешь спуститься вниз – я сама все улажу!

На скулах Маттиаса заходили желваки. Пианист презрительно бросил:

– Я люблю только Наташу, а ты, если ты говоришь всерьез, достойна не столько ненависти, сколько жалости, Саш'a!

– Никто не смеет жалеть Саш'a! – завопила тетушка-убийца. – Маттиас, прошу тебя, сделай, как я велю! Я все улажу! Мы будем сказочно богаты, я смогу удовлетворить любое твое желание!

– Если ты хочешь убить Наташу, то вначале тебе придется застрелить меня, – ответил Маттиас. – Ну же, давай, стреляй!

И он сделал шаг к трясущейся Саш'a.

Та завопила:

– Еще одно движение, и я выстрелю!

– Ты же любишь меня, – откликнулся спокойно Маттиас. – А тех, кого любят, не убивают.

Затем он чуть повернул голову к Наташе:

– Беги!

Наташа выпалила:

– Я не оставлю тебя с ней!

– Беги! – крикнул Маттиас.

Он был в двух шагах от Саш'a. Тетушка завизжала:

– Нет, тебе не спасти ее! Я...

Маттиас бросился на Саш'a, и раздался хлопок. Послышался еще один приглушенный выстрел. Наташа кинулась к пианисту. В руках у него был зажат пистолет, а из предплечья сочилась кровь. Маттиас направил пистолет на шумно дышавшую Саш'a и хрипло произнес:

– Ты никогда не любила меня. А, как скверный избалованный ребенок, просто хотела получить страстно желаемое. Учти, я сумею выстрелить. Убирайся прочь!

Саш'a метнулась к двери, распахнула ее и крикнула в бессильной злобе:

– Я убью вас! Вы за все поплатитесь! Особенно ты, милая моя племянница! Готовься к скорой и очень мучительной смерти!

Она вылетела в коридор. Пистолет выпал из рук Маттиаса, пианист стал оседать на пол. Его лицо было покрыто смертельной бледностью.

– Наташа, ты должна знать, что я люблю тебя... – прошептал он.