Шрифт:
— Смотрю Рейн пошло на пользу то, что вы общаетесь — раньше она меня тоже рисовала, но чтобы так…
Он словно оценивающе выставил его на вытянутой руке, и рисунок тут же оказался перед моими глазами. Я глянул на рисунок, и мое сердце чуть не оборвалось — Рейн никогда не то чтобы рисовала меня, она вообще не рисовала, сколько я был с ней знаком. Но вот с приездом Прата, она, кажется, решила поменять привычки. Был ли я уязвлен? Я был поражен и немного зол. Почему она рисовала возле него?
Мне всегда хотелось рисовать, но именно когда рядом была Рейн, мое вдохновение будто бы возрастало, а значит и у нее было так же, но только рядом с…. нет, я не мог в это поверить. Рейн не могла. Просто не могла она воспринимать Прата как то иначе чем дядю!
… И вот исчезло и это воспоминание, я догадывалось, что это были просто отрывки, или самые наиболее памятные моменты, которые мог сейчас вызвать из своей памяти Калеб, но они мне многое объясняли. Практически все, как поведение самого Калеба, так и Прата.
— Он все врал.
Калеб смотрел уже на меня, и не отводил глаз, силясь понять, а не утаиваю ли я, какие-то чувства.
— Ты должен был понять, что ему нельзя верить. Это твердила я, отец, мама, так почему же ты поверил?
— А как можно было не поверить, ты так же как и я удачно играла ему на руку.
— Но теперь ты знаешь правду, и я надеюсь, больше ему не поверишь? Нужно научиться, не обращать на него внимания, и тогда он отстанет.
— Не все так просто, — прошептал он. — Хотя, могу пообещать, что не буду портить его славную мордашку.
Он рассмеялся. Крепко обнял мои плечи, укрывая от пронзительно ветра тут у края. Я на миг оторвалась о его груди, чтобы посмотреть вниз, и у меня захватило дух, от дна обрыва, что лежал так далеко, но я не стала возражать, а просто снова спрятала лицо у него на груди.
Его голос вновь обрел силу, молодость, и уверенность, все недоверия в самом себе отступили. Я могла бы сейчас обидеться, что он так просто поверил Прату, но понимала, как это будет в данный момент мелочно, когда Калеб пришел, наконец, в себя и его душу больше не разъедают отравленные ядом и ложью слова Прата.
Глава 14. Дикая охота
Ночной охотник
…Хищным зверем меж домов
Медленно ступает.
Видит лучше диких сов,
Жертву выбирает.
Он коварен и жесток,
Дьяволом рожденный.
Он выходит на порог,
Тьмою пробужденный.
Волком быстрым он скользит
Через мрак и холод.
Чистой кровью утолит
Свой нечистый голод…
(Lady Panika)Не помню, когда я так ожидала выходных — назревала поездка в Серые леса, и старшеклассники становились столь же нетерпимыми к науке, как и мы с Бет. Она чуть ли не дни в календаре зачеркивала, а я, как только осталось пережить еще один день, стала наоборот нервничать. Желудок скручивало будто бы в преддверье чего-то плохого. Но это было просто объяснить — для того, чтобы проконтролировать, не будет ли за нами в лесу кто-то следить, Прат и Грем должны будут за нами прогуляться.
Хорошо, что этого не знала Ева, она могла бы впасть в коматоз из-за внезапного появления своих кавалеров. Насколько я поняла из ее разговоров, теперь она избегала обоих, и вот это было очень странно, учитывая их пылкое… мгх… соединение с Гремом, после которого я очень надеялась, они будут вместе.
В Еве самым интересным было то, как иногда ее прорывало на разговор. Я слушала ее и диву давалась, словно мне открывался совершенно незнакомый человек. Хотя если учесть, то, что я видела между ней и Гремом, оно-то было и понятно — теперь Ева должна почувствовать себя старше.
И меня так и подмывало спросить, что она после всего этого думает, особенно если Грем стал не просто настойчив, а я бы даже сказала, просто агрессивен. Он почти преследовал Еву, и хорошо что этого еще не замечали в городе, наверное, потому что Грем все же был осторожен, а вот у нас дома он, не таясь, время от времени загонял ее то в угол, то куда-нибудь за гараж. Улавливая такое колебание воздуха, я понятное дело тут же смывалась, не желая стать ментальной очевидицей, очередного Евиного провала. С ним она была холодна, а вот с Пратом, так вообще почти не общалась. Я не совсем понимала, что за игру она затеяла, по крайней мере, они с Гремом разобрались в том, что нужны друг другу, когда они еще и сойдутся, я буду самой счастливой в этом маленьком мирке, нашего городка.
Конечно же подробностями того дня Ева со мной не поделилась (знала бы она, что я это все видела!), но рассказала, что лед между ними тронулся. Прат же считал, что это Грем уже тронулся, и Ева вместе с ним — еще бы, как она могла только отказаться от такого красавца как он. Я почти всю эту неделю с ним не говорила, впрочем, как и все в доме. Моими усилиями родителям стало известно о том, что делал Прат, и я подозревала, что скоро его точно накажут, а иначе и нельзя было назвать меры, которые родители должны были предпринять относительно него. Прат все еще не вырос из детского возраста, и поступать с ним нужно было соответствующе.