Джейсонд покраснел. Его глаза налились виной. Которой я за ним честное слово не чувствовала.

— Марли…прости, что так все вышло. Твоя мать и я…мы любили друг друга,…но к тому времени я был довольно долго женат, и жена серьезно болела…Фиона так и не смогла мне простить, что я не развелся. Она запрещала нам встречаться и даже помогать вам! Ты мне веришь?

Я молчала. Как больно вдруг позволить себе вдуматься в то, что передо мной сидит мой настоящий отец. И он мог дать мне нормальное детство, и я бы не была обязана подвергаться теперь опасности жить с вампирами…на один короткий миг, детство без Терцо и Самюель завладело моим воображением… но оно и в половину не показалось мне счастливей. А что говорить о возможности быть с Калебом? Все сложилось так, как должно было быть!

— Верю. И простите Джейсонд, но мне уже все равно, правда, я рада, что познакомилась с вами, и узнала о том, что не давало мне спокойно спать последние несколько месяцев. Но мои родители Самюель и Терцо.

Он тяжело вздохнул.

— Я бы хотела, поговорить с вами об акциях.

— Да, конечно, и я советую тебе их не продавать. — Джейсонд тут же превратился в делового человека. — Компания очень прибыльная!

Я улыбнулась. И он понял, что мне все равно.

— Тогда я буду рад их у тебя купить. По крайней мере, это мне предложил твой жених.

Ну, Калеб, и когда он все успевает?

— Хорошо. Я дам вам адрес адвоката моих родителей. В скором времени мистер Хедли уладит все с моим наследством, и я тогда вы свяжитесь с ними.

Джейсонд грустно улыбнулся, и после некоторого молчания понимающе покачал головой. Немного помедлив, он достал бумажник и вынул оттуда несколько фотографий. Я с интересом наклонилась над ними, и в первый и последний раз в жизни посмотрела на своих братьев и сестер. Их было пятеро!

— Самой младшей…Марлен…тринадцать, — он поставил передо мной снимок рыженькой девчушки, с задорно блестящими синими глазами, и в ней я распознала черты лица моей маленькой Сони. Да уж, она, несомненно, будет похожа на тетку с именем ее матери!

— Это Гвен и Дельмоника, — они погодки им теперь двадцать пять и двадцать шесть, — теперь я увидела двух симпатичных смуглых девушек с черными волосами, но глаза у них по-прежнему были такие же, как и у меня.

— Стивен и Ник, близнецы, — я удивленно вскинула брови. Значит, такая наследственность у меня от обеих семей. Фиона была из двойни, а у отца близнецы! Глаза мальчиков лет двадцати двух, были темные, а вот волосы все же русые.

— Три дочки и два сына. Да, теперь я не понимаю, на что вообще надеялась мама, — сказав это, я поперхнулась. Пробыв в Чикаго два дня, я уже дважды назвала Фиону мамой. Снова волна стыда, будто бы я предаю Терцо и Самюель, захлестнули меня.

— Четыре дочки и два сына, — мягко поправил меня Джейсонд. Он смотрел на меня ласково, и мне не нужно было заглядывать в его сознание, я и так знала, о чем он думает. О том, что будет любить меня совсем по особенному, чем всех этих пятерых детей, потому, что я вмещала в себе не только его черты лица, но и Фионы, женщины которой он любил.

Мне стало ужасно стыдно, что я не захотела сначала с ним общаться. Как же я была не права. Наконец, впервые за долгое время, я была умиротворена и спокойна, потому что мне приоткрылась завеса правды обо мне, о Фионе, отце, семье. Я на несколько ощутимых шагов приблизилась к тому, чтобы узнать кто такая Рейн Туорб!

Я перетянула маленькую кожаную сумочку, где носила всегда при себе кошелек, паспорт, и помаду, и достала оттуда несколько маленьких фото моих маленьких деток.

На одной им было по полгода, а вторая была сделана до отъезда, так как я знала, что когда приеду, они уже немного подрастут, и изменяться.

— Это мои дети — Соня и Рики, я назвала их в честь родителей Терцо и Самюель. — я гордо передала фотографии в руки Джейсонда.

— Мои первые внуки, — голос его сел от волнения, и он перевел на меня влажные глаза, такие, какие я никогда не увижу у Терцо или Самюель, — можно я оставлю их себе?

Я улыбнулась и кивнула. Хотелось плакать, но я не могла позволить себе разрыдаться, вот тогда я точно предам своих настоящих родителей.

— И если ты не против, могу я тебе изредка звонить и писать? Я понимаю это слишком много, но мне интересно будет знать, что с тобой и с внуками все в порядке.

Мне снова вспомнились слова Калеба о том, что Терцо и Самюель останутся со мной навсегда, а у Джейсонда будет только эта человеческая жизнь. И поэтому, подавив в себе протест и чувство вины пред родителями, я кивнула, глотая слезы.

— Тогда не стоит мне, наверное, тут ночевать.

Он поднялся на ноги и я тоже. Наступило неловкое мгновение. Мы были знакомыми, но чужими. И каждому хотелось еще так много узнать друг о друге, но мы чувствовали, что этого делать не стоит.

— Если ты простила мне так много, прости и это, — загадочно сказал он, и тут же заключил меня в объятия. Такие теплые, человеческие, без обжигающе холодной кожи, когда мне не стоит переживать по поводу того, что запах моей крови заставит его горло болезненно сжаться. В первый и последний раз в жизни я пожалела, что он не стал мне настоящим отцом!