И вдруг, как часто пишут в авантюрных романах, я случайно задел локтем угол книги — и в ней открылась со скрипом маленькая дверца. От неожиданности ваш покорный едва не слетел с памятника и не облобызал каменные плиты внизу. Мне удалось уцепиться за манжету Грокессового сюртука и повиснуть.

В этот миг пространство вокруг памятника пошло незримыми, но четкими волнами. Засечь возмущение мог только чародей. И мне это было знакомо. Происходят подобные вещи, когда некто пытается грубо прорваться в локальные координаты при помощи портала. И чем грубее его структура, тем возмущение сильнее.

Плохой признак, плохой, плохой! Дрожа, я поставил ногу на пряжку ремня Грокесса и сунул руку в тайник. Что-то там было. Ерундовина, в тряпку завернутая. Овальная. Вытащив трофей и развернув, я увидел почти такой же камень, какой мы добыли в подземельях Музея. Тоже кварцит, только резьба отличается. Видимо, дело не в самих штуковинах, а в том, что на них нарисовано, потому что никакой волшебной ауры в камнях я не уловил. По мне, так их можно использовать лишь в качестве пресс-папье.

Ну, теперь-то пускай ветер воет, шелестит или еще что, пусть пространство хоть наизнанку вывернется — плевать. Смех Леопарда у меня. Иду домой — спать. Нет, сначала плотно-плотно завтракать!..

Разумеется, ничего не вышло. Злой рок, сидевший до того в засаде, решил, что хватит филонить, и подкинул мне большого лысого стражника.

Едва я успел захлопнуть потайное отделение внутри книги, как блюститель порядка вышел из-за поворота и узрел, как я пытаюсь слезть с Грокесса Багрового.

— Так-так, — сказал стражник, приближаясь.

В следующий миг я ослабил хватку и рухнул на каменные плиты. Дыхание и все такое прочее вышибло из меня. Небо показалось с овчинку, а голова стражника, нависшая надо мной, с тыкву-чемпиона.

Вообще, когда такие монстры, да еще облеченные по непонятной причине властью, говорят: «Так-так», — начинаешь подозревать худшее. Я не просто подозревал, а уже, можно сказать, видел себя на галерах и руднике, где до конца жизни суд назначил мне ломать киркой камни…

— Извольте встать, — сказал стражник, отступив в сторону.

Я изволил, не понимая, как могла Гермиона пропустить свой выход и не исполнить обещанную арию. Куда она провалилась?

Восстанавливая дыхание, я понял, что стражник отнюдь не маленький — выше меня на целую голову. В ширину и вовсе — три чародея моей комплекции. Наверное, таких нарочно подбирают. Сам вид подобного монстра должен внушать преступникам дрожь и трепет.

Меня сверлили ледяным взглядом. Морде, которой принадлежали эти глаза, не было знакомо слово «гуманизм». Это доказывала каждая складка и каждая пора на передней части этого исполинского черепа.

— Кто вы и что здесь делаете? — спросил стражник.

— А… э-э… мм…

— Простите, но я вас не понимаю. — Верзила погладил свою дубовую дубинку, усиленную металлическими вставками. От одного вида ее в моем животе все скручивалось жгутом. — Вы иностранец?

— Да!..

— Понятно… — Стражник сопел, разглядывая мой внешний вид. «Приличный господин вроде, — думал он. — Никогда не заподозришь, что он способен на столь гнусное деяние…»

— Извольте назвать свое имя!

Пошарив глазами по сторонам, я понял, что все меня бросили и выпутываться надо самому. Жуткая перспектива, надо заметить, но иного выхода нет. Очень кстати пришлись недавние воспоминания о прежних денечках. Не впервой мне было общаться с блюстителями порядка, и в эту минуту, словно бы перелетев в прошлое, я ощутил себя тем самым Браулом Невергором. Привычка, казалось, давно похороненная, вылезла на свет белый.

— Я требую, чтобы вы назвали свое имя и объяснили, что здесь происходит?

— Дуду Леттинпупс, — сказал я. — И здесь ничего не происходит.

— Как это? — удивился стражник.

— Так! А что вы имели в виду?

— Вы висели на памятнике… памятнике…

— Грокессу Багровому, — подсказал я.

— Да, ему.

— Я не висел.

— Как это не висели? — еще больше удивился стражник. — Вы еще упали, когда я вас застукал.

— Простите, когда это случилось?

— Что?

— Когда вы меня застукали?

— Когда вы упа… Стойте! Не морочьте мне голову! Вы упали или не упали? То есть вы висели или не висели?

— Погодите, уважаемый. Мне хотелось бы для начала узнать ваше достойное имя.

— Стратилат Вежбер.

— Очень хорошо. Хорошо.

— Что вы в этом хорошего нашли?

— Ну как же?

— Не юлите, не усугубляйте свою участь! — Стратилат надвинулся на меня. Я отодвинулся от него.

Ну, может, кто-нибудь все-таки придет ко мне на помощь и вырвет из стальных объятий фемиды?

Дохлый номер — я один как перст…

— Так вы падали или нет, господин Леттинпупс?

— Нет.