— Вот, еще один, — ткнул Сэм пальцем в экранчик навигатора. — Можно попробовать.

Сан-Себастьян был замертвячен полностью, причем, похоже, катастрофа началась здесь неожиданно и в разных местах одновременно. Были и пробки, настоящие скопления столкнувшихся машин, в которых до сих пор шевелились запертые мертвецы, и их нам приходилось объезжать, хватало и сгоревших домов, как в любом другом городе, населенном только лишь зомби.

Мост на Авенида де Ипарральде был цел, зато прямо посреди него стоял военный грузовик, изрешеченный пулями так, что на нем не было ни единого куска целой поверхности размером хотя бы с ладонь. По нему словно целая рота отстреляла весь боекомплект. На бампере машины висел знак, предупреждающий о наличии взрывчатки, но кузов машины оказался пуст. То ли успели разместить взрывчатку, да помешали им ее взорвать, то ли тротил, как ему и подобает, на обстрел не среагировал и машину просто разгрузили, перебив экипаж. Главное другое — мы пересекли реку, и Авенида превратилась в

Бульвар де Женераль де Голль. Вот так, вместо зомби испанских нас окружили мертвецы французские.

Узкая, но гладкая как письменный стол дорога номер десять вывела нас из города, и здесь мы вновь увидели живых людей. Во дворе большой фермы, среди белых домиков и сараев под красными черепичными крышами, выстроились в рядок несколько военных машин. По забору были намотаны спирали проволоки, на явно недавно построенной караульной вышке стояли два человека в беретах и камуфляже, со странными французскими автоматами

FAMAS в руках. На нас смотрели, но этим весь контакт и ограничился. Похоже, что у них здесь бы опорный пункт, а значит, какой-то людской анклав должен быть неподалеку.

Другое дело, что нам в этом анклаве ничего не нужно. Вообще ничего, нам бы как можно дальше и как можно быстрее проехать.

Трасса вела вдоль берега, мимо маленьких городков для туристов, пустынных и мертвых.

Кое-где еще были пожары, дым поднимался в чистое голубе небо, пачкая его словно для того, чтобы всем дать понять — эта чистота уже ничего не значит. Мертвые Байонн, Биарритц — одни названия чего стоят. Словно доказательство того, что всякое богатство лишь иллюзия, а жизнь одинаково хрупка что у бедных, что у богатых. Опять один бродячие мертвецы вокруг.

Поля и виноградники, фермы в полях. Там снова несколько раз заметили людей, сплошь вооруженных, на грузовиках и внедорожниках. В контакт ни с кем вступать не хотелось, и с нами общаться никто не рвался. Ну и не очень надо, мы и так как нибудь.

Город Лабойер оказался "человеческим", с охраняемым периметром и заметным присутствием военной техники у города. Там нас впервые остановили. Несколько военных изъяснялись только на французском, на котором ни я, ни Сэм ни слова не понимали, так что выручила нас Дрика, которая этот язык учила в школе. Нас пропустили дальше, честно предупредив, что людей впереди мало, а мертвецов очень много, чему мы легко поверили.

Европа пострадала куда страшней чем Америка, это было видно сразу и буквально лезло в глаза. Много людей, плотное население и при этом почти никакого оружия.

Бордо, Тур — все было мертвым. Кто будет собирать теперь урожай с бесконечных виноградников вокруг? Уже никто, видать. Не пить нам больше местного вина, а вот это тоже прискорбно, мало какое могло с ним сравниться.

За Туром заночевали. Нарушив свои же правила, устроились на маленькой ферме, в хозяйском домике, в котором не было никого. Куда все делись — неизвестно, ни людей, ни мертвяков вокруг. Зато прекрасно выспались на нормальных кроватях, заперев дверь и закрыв крепкие ставни на окнах. Поели в просторной светлой кухне, где со стен свисали связки лука, чеснока, пучки зелени и в которой удивительно сильно пахло шалфеем, и поехали дальше. Нам сегодня надо было еще объехать Париж, и я уверен, что с этим мы намучаемся.

— Надо проверить район порта, даже если весь город забит мертвецами, — сказала Дрика.
–

Здесь очень большой порт, там наверняка кто-то мог укрепиться.

— А стоит ломиться в город? — усомнился Сэм.

Мы стояли прямо посреди дороги, у указателя, сообщающего, что до Антверпена осталось десять километров. Вокруг раскинулась, как обычно возле больших городов и бывает, бесконечная промзона. Склады, офисы, опять склады, стоянки грузовиков. Называлось это все "Северный индустриальный парк".

Здесь кто-то за дорогой следил. Это было видно из того, что собравшуюся на развязке пробку растолкали какой-то могучей техникой, просто сбросив машины с дороги. Хороший знак.

— А дорога идет как раз через город, все равно никуда не денемся, — сказал я, проматывая пальцем экран навигатора.

— Это не очень хорошо, — вздохнул Сэм. — Мне вообще больше нравилось ехать через

Мидвест, простор и покой, не то что здесь… даже поля — и те как дверные коврики размером, не развернешься.

— Это точно, — согласился я. — В России все исправится, там тебе и Техас тесным покажется, гарантирую.

Сэм только фыркнул презрительно.

Промзона закончилась, сменившись снова мешаниной маленьких полей, в то время как на горизонте уже поднимались силуэты городских зданий. Действительно, очень тесно здесь.

Куда не глянешь — обязательно видишь или город, или сразу несколько ферм, или какие-то еще строения. Нет "сельской местности", какой-то бесконечный пригород. Вся страна сплошной пригород или город. Представить страшно, что здесь творилось.