Брэдбери Рэй Дуглас
Шрифт:
Около часа ночи мы оставили рояль и, не переставая петь, вышли в патио, где, уже а капелла, Джо исполнил на бис еще несколько арий Пуччини, а Эстер и Дольф исполнили дуэтом «Ain't She Sweet, See Her Comin' Down the Street, Now I Ask You Very Confidentially…» [19]
В четверть второго мы несколько приглушили голоса, так как позвонили соседи и попросили петь потише, настало время Гершвина. «I Love That Funny Face», а потом «Puttin' on the Ritz». [20]
19
«Ну не красотка ли, вон там, идет по улице, скажи мне правду, ну не красотка ли она?» (англ.).
20
«Я люблю это милое личико» и «Оденься с понтом» (англ.).
К двум мы выпили немного шампанского и внезапно вспомнили песни, которые наши родители году этак в 1928-м пели в домашних подвалах, в которых устраивались дни рождения, или напевали, сидя теплыми летними вечерами на веранде, в те времена, когда большинству из нас было лет по десять: «There's а Long, Long Trail-a-Winding into the Land of My Dreams». [21]
Тут Эстер вспомнила, что ее друг Теодор Драйзер когда-то давно написал очень любимую всеми песню: «О the moon is bright tonight along the Wabash, from the fields there comes the scent of new-mown hay. Through the sycamores the candlelight is gloaming — on the banks of the Wabash, far away…» [22]
21
«Долгая, извилистая дорога ведет в страну моих снов…» (англ.).
22
«О, ярко светит луна над берегами Уобаш, с лугов поднимается запах свежескошенной травы. Сквозь деревья мерцает тусклый свет огней — там, вдали, на берегах Уобаш…» (англ.), однако написал ее не Теодор Драйзер, а Пол Дрессер.
Затем была: «Nights are long since you went away…» [23]
A потом: «Smile the while I bid you sad adieu, when the years roll by I'll come to you». [24]
И «Jeanine, I dream of lilac time». [25]
И «Gee, but I'd give the world to see that old gang of mine». [26]
И еще «Those wedding bells are breaking up that old gang of mine». [27]
23
«Ночи стали длинны с тех пор, как ты ушел…» (англ.), песня из мюзикла «Я увижу тебя в своих снах» («I'll See You in My Dreams»).
24
«Улыбнись, я шлю тебе прощальный поцелуй, пройдут года, и я к тебе вернусь…» (англ.), песня называется «Мы снова встретимся» («Till We Meet Again»).
25
«Дженни, мне снятся времена сирени» (англ.).
26
«Эх, я отдал бы весь мир, чтобы снова повстречаться с моими старыми друзьями» (англ.).
27
«Эти свадебные колокола разлучают старых друзей» (англ.).
И наконец, конечно же: «Should auld acquaintance be forgot…» [28]
К тому времени все бутылки уже опустели, и мы снова вернулись к «I Get the Blues When It Rains», после этого часы пробили три, и жена Дольфа стояла у открытой двери, держа в руках наши пальто, мы подходили, одевались и выходили в ночь на улицу, шепотом продолжая напевать.
Не помню, кто отвез меня домой и вообще как мы туда добрались. Помню лишь, как слезы высыхали на моих щеках, потому что это был необыкновенный, неоценимый вечер, это было то, чего никогда не бывало прежде и что никогда точь-в-точь не повторится вновь.
28
«Забыть ли старую любовь?..» (англ.).
Прошли годы, Джо и Элиот давно умерли, остальные же как-то перевалили за свой средний возраст; за годы нашей писательской карьеры мы любили и проигрывали, а иногда выигрывали, иногда мы по-прежнему встречаемся, читаем свои рассказы у Саноры или у Дольфа, среди нас появилось несколько новых лиц, и по крайней мере раз в год мы вспоминаем Элиота за роялем, и как он играл в тот вечер, и мы желали, чтоб это длилось без конца — в тот вечер, исполненный любви, тепла и красоты, когда все эти слащавые, бессмысленные песенки вдруг обрели огромный смысл. Это было так глупо и сладко, так ужасно и прекрасно, как когда Боги говорит: «Сыграй, Сэм», — и Сэм играет и поет: «You must remember this, а kiss is just a kiss, a sigh is just a sigh…» [29]
29
«Ты должен помнить: поцелуй — всего лишь поцелуй, а вздох — всего лишь вздох…» (англ.). Имеется в виду сцена с Хамфри Богартом в фильме «Касабланка».
Вряд ли это может настолько тронуть. Вряд ли это может быть настолько волшебным. Вряд ли это может заставить тебя плакать от счастья, а потом от грусти, а потом снова от счастья.
Но ты плачешь. И я плачу. И все мы.
И еще одно, последнее воспоминание.
Однажды, месяца через два после того прекрасного вечера, мы собрались в том же доме, и Элиот вошел, прошел за рояль и остановился, с сомнением глядя на инструмент.
— Сыграй «I Get the Blues When It Rains», — предложил я.
Он начал играть.
Но это было не то. Тот вечер ушел навсегда. Того, что было в тот вечер, не было теперь. Были те же люди, то же место, те же воспоминания, те же мелодии в голове, но… тот вечер был особенный. Он навсегда останется таким. И мы благоразумно оставили эту затею. Элиот сел и взял в руки свою рукопись. После долгого молчания, бросив всего один взгляд на рояль, Элиот откашлялся и прочел нам название своего нового рассказа.
Следующим читал я. Пока я читал, жена Дольфа на цыпочках прошла за нашими спинами и тихо опустила крышку фортепьяно.